* * *
С утра в понедельник в клинике - обязательный врачебный обход. Во все остальные дни недели это бывает редко, по усмотрению лечащего врача сочтет он нужным навестить своих пациентов, скорректировать курс лечения или пустит дело на самотек до очередного понедельника. Но в этот день традиционно обход возглавляет Николай Алексеевич - главврач клиники, психиатр от бога, человек, которого любили все - от рядовых врачей и медсестер до уборщиц и санитаров, не говоря уже о пациентах и их родных. Он умел для каждого найти доброе слово, подбодрить, успокоить, вселить надежду на выздоровление, но мог и резко отчитать, провинившимся не давал спуску, был строг к нарушителям врачебной этики и дисциплины, но в своих решениях бывал неизменно справедлив. Словом, и для персонала, и для больных он был и властным отцом, и ласковой, нежной матерью. Любили его и за то еще, что не был он ни выскочкой, случайно оказавшейся на верху служебной лестницы, ни "парашютистом", спущенным сверху в мягкое кресло. Он всего добивался умом, профессионализмом, врачебным чутьем, любовью к порядку и к своей работе.
В палате находились четверо: Николай Алексеевич, лечащий врач - доктор Сорокин, Анна Ильинична и душевнобольной Иван Найденов. Он сидел на кровати, ссутулясь и сложив руки на коленях. Его ничего не видящий, тяжелый и задумчивый взгляд уперся в противоположную стену. Казалось, он и не заметил прихода врачей, не слышал их слов.
- Как он себя ведет, по-прежнему? - Николай Алексеевич повернулся к Сорокину.
- Да, по-прежнему, но со временем он становится все мрачнее и угрюмее, словно какая-то мысль буравит его мозг. Да вы сами видите, Николай Алексеевич. Когда начинает говорить, все упоминает синего ангела, смерть, что-то о воздаянии, о мертвецах. Эсхатологическая моноидея конца света. Боюсь, что вы были правы в своих опасениях. Это не ремиссия, а регресс.
- Усильте на полтора кубика его обычную дозу. Как он спит?
- Очень беспокойно, - в разговор вступила Анна Ильинична. - Долго не ложится, по ночам все кричит и стонет во сне, а утром поднимается ни свет ни заря, но какой-то усталый, разбитый.
- Олег Михалыч, назначьте снотворное. Пока на неделю, потом посмотрим. Доза на ваше усмотрение.
Он уже собирался уходить, но в этот момент больной заговорил голосом чревовещателя, по-прежнему не отрывая глаз от невидимой точки на стене:
- Кара пала как камень. Обреченным нет спасения. Синяя смерть не уйдет до конца. Молю о смерти. Как больно...
