Дальше Грин говорит о Вороне-Выскочке: «И как истинный Джон Фактотум он мнит себя единственным Потрясателем Сцены[23] в стране. О, я умоляю вас использовать ваши блестящие умы в более выгодных целях, пусть эти Обезьяны копируют ваши прошлые произведения, но никогда больше не знакомьте их с новыми восхитительными творениями. Я знаю, что лучший муж из вас никогда не станет использовать других… однако вы можете найти для себя более достойных господ; печально, что, наделенные такими блестящими умами, вы вынуждены служить этим убогим конюхам».
— А, мой друг журналист, — радостно приветствовал Джейка Блоджетт. — Все еще ищете способ получить Пулитцеровскую премию?
— Не отказался бы от хорошей истории с началом, серединой и концом, — рассмеявшись, ответил Джейк.
— Ну и как я могу помочь вам в вашем весьма непростом предприятии в этот отвратительно сырой осенний день?
— Я хочу поговорить о Роберте Грине и Уильяме Шекспире.
Брови Блоджетта взмыли вверх, и он с понимающим видом кивнул.
— Ага. Значит, провели кое-какое расследование и таки добрались до Выскочки-Ворона.
— Да. Я познакомился с человеком по имени Бальсавар. Льюис о нем не упоминал?
Блоджетт нахмурился.
— Кажется, нет. А почему вы спрашиваете?
— Именно он рассказал мне о том, что Льюис интересовался Шекспиром. О том, что тот был совсем не тем, кем мы привыкли его считать. Очевидно, Бальсавар работал вместе с доктором Льюисом над пропавшей книгой. Точнее, так он утверждает.
— Наверное, такое возможно. Мой клиент никогда не обсуждал со мной, чем он занимался за пределами этого магазина, не говоря уже о том, чтобы упоминать какие-то имена. Итак, что же вам рассказал этот Бальсавар?
— Если коротко, что Шекспир был вором. Он не вдавался в подробности и не смог (или не захотел) открыть мне имя или имена предполагаемых жертв.
Блоджетт кивнул.
— Ну, я уже говорил прежде, пока я не получу определенных сведений о том, где и в каком состоянии находится мой клиент, я не могу сказать больше, но я открою вам вот что: он не поделился со мной этой частью информации, как ни интригующе это звучит.
— В таком случае что вы думаете по поводу заявлений о воровстве?
— Как я уже сказал…
— Давайте так: вы согласны с тем, что Роберт Грин назвал Шекспира вором?
Блоджетт поджал губы, сделал глубокий вдох, а затем с мрачным видом кивнул.
— Должен сказать, что выглядит все именно так.
— Значит, если Грин в своем обличительном произведении говорил о Шекспире, неудивительно, что Марк Твен был о нем такого невысокого мнения.
