— Если я схожу к врачу и он не найдет у меня никаких проблем, ты пойдешь?
— Может быть… Посмотрим, — ответил Пол и поспешно включил радио — чуть громче, чем было необходимо. Это был его обычный ответ, и Джен догадалась, что он и не собирается. Значит, все безнадежно, подумала она. У нее не будет никакого ребенка, пока Пол не изменит своего отношения к этому вопросу.
К августу она прошла еще одно столь же серьезное исследование у другого врача, который, не найдя никаких отклонений, сказал ей, что все дело либо в несовместимости ее яйцеклеток со сперматозоидами мужа, либо в самом Поле. Но когда Джен попыталась поговорить с ним, он пришел в ярость. Он заявил ей, что с ним все в порядке и что он не потерпит, чтобы Джен на него «давила». Для него это было не самое легкое время: подписание контракта на съемку фильма, на который Пол возлагал такие большие надежды, все откладывалось и откладывалось, и он как угорелый носился со студии на студию, однако, по мнению Джен, это не давало ему права кричать на нее. Пол в ответ заявил, что от секса по ее дурацкому расписанию его уже тошнит, и они крупно поссорились.
Правда, примирение произошло довольно быстро, однако Джен уже поняла, что ее спокойной жизни пришел конец. И действительно, когда через две недели она обнаружила, что никакой беременности у нее нет, с ней случилась самая настоящая истерика.
— Слушай, забудь на время о своей навязчивой идее, ладно? — кричал Пол как‑то вечером, когда Джен хотела заняться любовью только потому, что день был максимально благоприятным для зачатия. В ответ на ее упреки он, громко хлопнув дверью, выскочил из дома и уехал к отцу, где основательно напился.
У Джека как раз в это время появилась новая любовница — актриса, о которой критики дружно заговорили примерно месяц назад, и их фотографии появлялись в газетах чуть ли не ежедневно. Джек по‑прежнему мечтал, чтобы сын стал его партнером в торговом бизнесе, но Пол об этом и слышать не хотел. Его бесило, что все от него чего‑то хотят, и в результате он чуть не поругался и с отцом.
Аманда по‑прежнему пребывала в депрессии. В сентябре Джен и Луиза снова попытались уговорить мать отправиться в путешествие, но все было напрасно — Аманда наотрез отказалась куда‑либо уезжать и развлекаться. Между тем ее состояние внушало сестрам серьезные опасения. За лето Аманда потеряла почти четырнадцать фунтов и выглядела изможденной, но ее это как будто вовсе не волновало. Она думала и говорила только о своем покойном муже. Даже на дочерей Аманда почти не обращала внимания, словно душой она уже отправилась в тот мир, где ждал ее Мэттью.
