Это было настоящее счастье, и Джеку не хотелось даже думать о том, что этой беззаботной и удивительной жизни может наступить конец, но судьба рассудила иначе. Нелепая случайность оборвала жизнь Дорианны в тот самый момент, когда она спешила на свидание с ним. Ее смерть сделала его жизнь такой пустой и бессмысленной, что порой Джеку казалось: еще немного, и он не выдержит этого невыразимого одиночества и наложит на себя руки.
Но, как известно, время — лучший целитель, и его рана хотя и не перестала болеть, но по крайней мере больше не кровоточила. У Джека снова появились женщины — множество женщин, — которые помогали ему коротать пустые дни и бесконечные ночи, которые казались особенно длинными из‑за того, что ему приходилось проводить их одному, в пустой и холодной постели. Впрочем, за двенадцать лет, прошедших со дня гибели Дорианны, таких ночей у Джека почти не было, но это вовсе не значило, что он забыл ее. Да, рядом с ним постоянно были женщины, с которыми он готов был разделить свою постель, однако ни одну из них он так и не сумел полюбить. Да он и не хотел этого, на собственном опыте убедившись, что любовь приносит слишком много боли, чтобы повторно отважиться на эту пытку.
Вот как получилось, что к пятидесяти девяти годам у Джека Уотсона было все, о чем мужчина может только мечтать. Физически он все еще был достаточно крепок, чтобы менять любовниц каждую неделю, а то и чаще. Кроме того, у него было дело, которое словно само собой продолжало расти, расширяться и при этом приносило неплохой доход, которым Джек мог распорядиться по своему усмотрению.
Второй салон в Палм‑Спрингс Джек открыл, еще когда Дори была жива. Через пять лет после ее гибели он организовал небольшой филиал в Нью‑Йорке, а в последние год‑два подумывал о том, чтобы открыть бутик и в Сан‑Франциско. Вместе с тем он вовсе не был уверен в том, что в его возрасте стоит и дальше расширять бизнес. Новая торговая точка означала бы для него только лишнюю головную боль. Другое дело, если бы его сын Пол смог помочь ему, но — нет… Пола интересовала только его карьера в киномире, и Джеку так и не удалось убедить его в том, что сеть дорогих салонов может принести ему и славу, и деньги. Впрочем, он хорошо понимал Пола: в свои тридцать два года сын уже был довольно известным продюсером, вкусившим настоящий успех, о котором его отец мечтал когда‑то, но так и не добился. К тому же Пол искренне любил свое дело, а к отцовскому бизнесу относился с легким пренебрежением, которое, впрочем, было вполне естественным для человека, сумевшего подняться к самым вершинам кинематографического олимпа, или, если точнее, к вершинам Голливудских холмов.
