— А тебе не кажется, что в словах Пола есть здравый смысл? — спросила она мягко. — Может, тебе стоит прислушаться к ним и перестать волноваться? Мне кажется, что ничего страшного пока не случилось. Во всяком случае, время у вас есть.
— Но я ни о чем другом просто не могу думать! — призналась Джен, и на глазах у нее снова показались слезы. Они стекали по щекам на подбородок и капали на платье, и Аманда почувствовала, что еще немного, и она тоже расплачется. Ей было отчаянно жаль Джен, но она не знала, как ей помочь, что посоветовать.
— Мне так хочется ребенка, — всхлипнула Джен. — Я хочу, и Пол тоже хочет, но ничего не получается. Я боюсь… боюсь, что не смогу родить. Никогда!..
— Что за глупости, Джен! — воскликнула Аманда. — Ты все сможешь — и зачать, и выносить, и родить. В крайнем случае… в самом крайнем случае вы всегда сможете усыновить ребенка, но я совершенно уверена, что до этого дело не дойдет.
Ей было тяжело думать о том, что ее дочь несчастна. Она только что потеряла отца, а тут еще оказалось, что у нее есть и другие проблемы.
Джен снова всхлипнула:
— Мы говорили об этом с Полом, но он сказал, что никогда на это не пойдет. Он сказал, что хочет воспитывать своих собственных сыновей и что дети чужого дяди ему не нужны.
— Вот как?! — Аманда собиралась сказать, что Пол не только эгоист, но еще и глупец, но вовремя сдержалась. — Я думаю, Джен, он так сказал, потому что верит в тебя, — заявила она решительно. — Этим он хотел сказать тебе, чтобы ты не отчаивалась и что у вас все получится. Ну а если нет, то… Вот увидишь, если лет через двадцать у вас так ничего и не выйдет, он первым предложит тебе взять из приюта какого‑нибудь симпатичного мальчика или девочку. Ну а пока… пока я тоже советую тебе не переживать. Вот увидишь, все будет в порядке. Лично я готова спорить на что угодно!
Джен в ответ торопливо кивнула, но Аманда видела, что ей не удалось успокоить дочь. На протяжении целого года она была обеспокоена своей неспособностью зачать, и теперь ее тревога на глазах превращалась в панику. Аманда запоздало корила себя за то, что не обратила на это внимания раньше. Слава богу, Джен наконец‑то доверилась ей!
— А ты, мам? Как ты будешь жить одна?.. — спросила Джен.
Это была очень болезненная тема, и Аманда почувствовала, что глаза ее наполняются слезами, а в горле встает комок.
— Не знаю. — Она покачала головой и, не в силах сдерживаться, заплакала снова. — Мэтт был единственным человеком, которого я по‑настоящему любила, и вот теперь он ушел… Я твердо знаю только одно, Джен: в моей жизни никогда больше не будет другого мужчины. Никогда. Мы с твоим отцом были женаты двадцать шесть лет — это больше половины того срока, что я прожила на свете, и теперь я просто не представляю, как быть дальше. Ведь моя‑то жизнь еще не закончилась! Как я буду просыпаться каждое утро, как буду ложиться спать… Одна… Мне кажется, что я этого не выдержу! Что мне делать, Джен?!
