Теперь в дело должны были вступить живые бойцы — ребята из моей роты и местные «самооборонщики». Мирные жители Электрогорска категорически отказались вступать в ряды ополчения и брать в руки оружие, даже под угрозой расстрела на месте. Пацифисты, блин! Посмотрим, что от вас останется после прихода бредунов!
Наконец с опушки на поле потянулись густые пехотные цепи. Я специально тянул с командой на открытие огня, дожидаясь, когда на открытое место втянется побольше живой силы противника. Первый налет должен нанести ошеломляющий эффект, пока на нашей стороне фактор неожиданности. А то потом втянемся в позиционную перестрелку, и в дело вступит тупая статистика — у кого позже кончатся люди, оружие, боеприпасы, тот и победит.
Только когда из леса вышло не менее полутысячи человек и передним рядам оставалось пройти метров пятьдесят до своей бронетехники, я прижал тангенту и коротко выдохнул в микрофон: «Огонь».
Залп почти в упор двух десятков пулеметов, половина из которых крупняки — страшное зрелище. Большая часть бредунов погибла сразу, а остальные стали метаться: кто-то побежал назад, в лес; кто-то решил попытать счастья и рванул вперед, под защиту своей брони; те, кто оказался посередине, залегли на месте. В итоге спаслись только те, кто успел добежать до леса.
Уцелевшие после форсирования вражеские БТРы и бээмпэшки в течение десяти секунд превратились в пылающие обломки — по ним отработали стомиллиметровые пушки моих БМП-3. Все бредуны, что успели добежать и спрятаться за своей броней, погибли на месте.
Теперь таиться было не нужно, и мои ребята прошлись огоньком из НСВ и «Кордов» по опушке леса. Потом туда же добавили веселья тридцатимиллиметровые автоматы с бээмпэшек. Мало бредунам не показалось — они затихли до полудня. У нас потерь не было.
Мальчишки из сил самообороны встретили отход бредунов криками «Ура!». И в принципе имели на это право — это был их первый большой бой и первая большая победа. Главное, чтобы она же не стала последней.
— Они вернутся! — уверенно сказал я Панкратову и командиру взвода лейтенанту Кублицкому, стоя у узкой смотровой щели в своем крохотном и хлипком, всего с одним накатом, блиндажике наблюдательного пункта, расположенного на левом фланге коротенькой линии окопов. — Они оставили своих павших.
— И что? — не понял моего пафоса Кублицкий. — Это же бандиты, что им жизни подельников?
— Вы, лейтенант, ошибаетесь! — твердо сказал я, глядя на кромку леса. — Вам простительно — вы совсем недавно в здешних краях. Бредуны — это не простые бандиты. Это современные кочевники, почти что сложившийся народ. У них свои законы и неписаные правила. Они сколь угодно долго могут сраться между собой, вплоть до резни, но всегда приходят на выручку, если враг приходит извне. Я долгое время сражался рядом с одним из отрядов-кланов и неплохо изучил их повадки. Одно могу сказать совершенно определенно — первая атака была не более чем проверкой. Они знали слабое место «Стального кольца» и попробовали на зуб именно его. Сейчас они повторят атаку, но сделают это по-другому.
