Насколько я помню, выход через «коридор» нам предстояло завершить в ночь на 31 мая. С радостным нетерпением направлялись мы с Писаренко на совещание командиров и комиссаров частей, находившихся в готовности к выходу через эту узкую горловину. Мы понимали всю сложность, ведь это надо сделать в ограниченное время по узкому «коридору» под огнем противника.
Однако собравший нас генерал П. Ф. Алферьев сообщил, что проход закрыт. Кто-то из присутствующих предложил начать наступление немедленно, поскольку личный состав частей настроен на выход. Мы поставим на прямую наводку все наши пушки. Людям объявим, что за Волховом нас ждет отдых, и не только откроем прорыв, но и расширим его. Все поддержали это предложение, но в ответ было сказано, что командующий решил готовить операцию по прорыву. Такое решение было только на руку немцам. Утром следующего дня бригада получила приказ по топким болотам выйти в район Любина Поля, сосредоточиться в лесу и ждать дальнейших указаний. Ценой огромных усилий, несмотря на мучивший всех голод, мы совершили этот неимоверно трудный маневр. Доложили о выполнении и получили приказ вернуться на прежние позиции. Смысл маневра нам так и остался непонятен.
Вернувшись к месту прежнего сосредоточения, через день мы получили приказ занять оборону на переднем крае, правее жердевой дороги и узкоколейки, что и сделали.
К сожалению, Волховский фронт еще не был восстановлен. Мы готовились, но укрепляли свои позиции и немцы, имея хорошие пути подвоза со стороны Новгорода и Чудова. Наши попытки восстановить прорыв были обречены на неудачу и всякий раз подавлялись сильным огнем. А перегруппировки были лишь потерей времени, но давали выигрыш немцам, сжимавшим кольцо окружения по всему фронту. Истощались запасы снарядов и патронов, отсутствие продовольствия мы частично компенсировали кониной, но вскоре доели последних лошадей. Начались голод и истощение людей.
Особенно изнуряюще действовали непрекращающиеся массированные налеты авиации. Мы проклинали белые ночи, дававшие немцам возможность продолжать бомбежки с перерывом всего на полтора-два часа. Выстраиваясь в кильватер, вражеские летчики выискивали цели и безнаказанно сбрасывали на нас свой смертоносный груз. Нашим спасением было болото, многие разрывы бомб заканчивались камуфлетами. Но ведь были нередко и прямые попадания.
Где-то в середине июня в расположение бригады и 305-й сд в районе р. Глушица перебазировался КП 2-й УА. С этого времени я почти ежедневно встречался с И. В. Зуевым, находившимся постоянно в войсках. Власов в войсках не появлялся, а сидел сиднем в своей конуре. Не встал он в боевые порядки и тогда, когда все, от солдата до генерала, кроме прикрывавших фланги, в ночь с 23 на 24 июня пошли на штурм прорыва.
