– Геночка, но ведь деньги не главное в жизни, – жалобно сказала мама. – Ну не всем повезло в жизни так же, как нам... Как говорится, главное, чтобы человек был хороший.
– Везение тут ни при чем, – безапелляционно отрезал муж. – Я занимаюсь делом – и, как следствие, не бедствую! А денег нет у тунеядцев. Благодаря мне ты все эти годы была избавлена от всех забот, но если бы ты знала, как наивны твои слова!..
Рита сидела как на иголках, еле вынося очередное самодовольное рассуждение отца, который полагал нужным при каждом удобном случае подчеркивать свое превосходство и значимость. Покосившись на маму, девушка с болью увидела, как задрожали ее губы, низко опустилась голова... Во взгляде отца, обращенном на жену, девушка прочла насмешливую снисходительность.
– Да ты не обижайся, Птичка, – усмехнулся Шерстнев. – Именно такой и должна быть настоящая женщина: непрактичной и романтичной... Но для того чтобы подобное нежное существо не пропало при столкновении с суровой реальностью, кто-то должен поддерживать и оберегать его! Вот поэтому я и считаю, что сыновья твоих прежних знакомых, при всей их духовности и возвышенности, окажутся неподходящим знакомством для наших девочек! Сама подумай: ведь каждый нормальный человек готов пойти на все, чтобы хапнуть побольше... Деньги Риты и Шуры ударят этим голодным интеллигентам в голову и...
Крохотное пирожное меренга, которое девушка только что положила в рот, внезапно показалось ей не воздушным и нежным, каким оно и было на самом деле, а вязким, липким и невкусным.
– Немалое ведь приданое! – продолжал между тем Шерстнев. – А после моей смерти – и неплохое наследство. Но сумеют ли эти вертихвостки правильно распорядиться деньгами?
– Смотри, ребенок совсем спит! – тихонько отметила мама, очевидно почувствовав, как тяжело дается Рите семейная сцена. – Деточка, иди в свою комнату... Уже поздно.
– Ничего, пусть слушает, ума набирается, – запротестовал вошедший в раж Шерстнев.
– Я действительно устала, папа, – проговорила Рита.
– Да... Вот я в твои годы... Ну ладно, иди, да смотри не читай в постели! – сменил гнев на милость Шерстнев.
– Спокойной ночи, детка, – ласково напутствовала дочь Зоя.
– Спокойной ночи, – только теперь Рита осознала, что действительно устала, и по-детски потерла кулачками глаза.
Поцеловав на прощание родителей, Рита побрела к себе наверх. К ее приходу все уже было готово: откинутое одеяло манило прилечь на нежно-розовые шелковые простыни, подушка в отделанной кружевом наволочке словно приглашала свою хозяйку склонить усталую голову, небольшой торшер разливал по спальне мягкий свет, который, смешиваясь с проникавшими через ажурные шторы лучами луны, создавал ощущение сказочной нереальности, будто сладкий сон уже вступил в свои права... Быстро натянув пижаму и забравшись в кровать, Рита положила руку под щеку, устроилась поудобнее. В приоткрытую форточку вливался свежий весенний воздух – недаром это обиталище для людей, богатых настолько, что они уже не должны были стеснять себя в исполнении своих прихотей, было построено в заповедном уголке, экологически чистом, окруженном лесом, сохранившимся здесь с незапамятных времен... Погружаясь в сон, Рита услышала, как где-то снаружи запел соловей, ему ответил второй, третий, и вскоре лес за окном огласился раскатами соловьиных трелей, которые во сне девушки превратились в журчание горного ручья возле домика Чио-Чио-Сан.
