— Кстати, — бросила она пробный шар. — Вы хотели задать мне несколько вопросов относительно обстоятельств смерти моего отца. Начинайте.
Цивил недоуменно поднял глаза:
— Что?.. нет, в этом нет необходимости. Обстоятельства смерти полковника Роверты, к счастью, вопросов не вызывают. Цель нашей встречи — наметить шаги в защиту вашей приватности, и я рад, что мы быстро пришли к взаимопониманию. Повторяю: нам очень жаль, что так получилось. Вы можете рассчитывать на всестороннюю помощь, Ева Николаевна.
Даже так. Ну что ж. Это тоже ничего уже не изменит.
— Спасибо, — Эва ослепительно улыбнулась. — Я рада столь трогательной заботе о моей приватности. Однако вы ошибаетесь: в разгаре экзамены, и уволить из школы единственного преподавателя по основному предмету руководство физически не сможет. А сплетни коллег, да и соседей, я как-нибудь переживу. И еще: я не люблю Срез. В вашем досье должно быть записано.
В чем несомненное преимущество демократии перед диктатурой: местных спецслужб можно не бояться. Просто чиновничья инстанция, нудная и нелогичная, местами до абсурда, способная вымотать нервы и довести до истерики, — но абсолютно безопасная для жизни. Хорошо, что они ходят в штатском, а не в лиловых мундирах. Хорошо, что им можно высказать хотя бы малую часть необходимого с точки зрения здравого смысла. И беспрепятственно уйти.
Она встала и оперлась ладонями на стол, глядя на сотрудника поверх монитора:
— Всего доброго. Еще раз спасибо за помощь в организации похорон. Надеюсь, там и увидимся.
— Да-да, разумеется, госпожа Ро… Анчарова. Вас известят.
Ее левая рука почти касалась тезеллитовой рамки. Перед тем как выпрямиться, Эва развернула фотографию на себя: пусть понимает, как хочет. Увидела даму бегемотистой внешности и двух упитанных оболтусов в возрасте где-то на второй-третий и седьмой-восьмой классы. Естественно. А если кабинет все-таки другой — так и в том, первом, примерно такое же фото на столе.
…Она вышла наружу. После хорошо кондиционированного кабинета было не по-июньски душно и парко; наверное, будет гроза. На улице — впрочем, удаленной от центра и потому всегда немноголюдной — не виднелось ни единого человека; по пыльной дороге прогромыхала одинокая развалюха. Эва представила себе хищную стаю журналистов, которые, по идее, должны бы толпиться здесь в ожидании ее выхода; нервно усмехнулась. Какой Лиловый полковник? Кому интересны вчерашние новости? Кому она нужна?
