Он, похоже, знал обстоятельства смерти каждого здесь погребенного, коих за две сотни лет накопилось очень много. С нескрываемым восхищением вспоминал времена дореволюционные, когда здесь хоронили городскую знать, купцов, священников. "Какие катафалки, какие процессии, какой красоты песнопения, какие переливы колоколов, какие милостыни, какая кутья, какое вино, какие девушки..."
В отличие от нас бадя Гриша верил в Бога. Загробная жизнь была для него явлением очевидным и не удивительным. Всякую смерть он увязывал с грехами и проступками. Если бадя Гриша хотел нас ограничить в шалостях, он прибегал к простому, но действенному педагогическому приему - запугиванию. Показав на старую, заросшую могилу, надгробье которой давно сокрылось кустом сирени, он начинал рассказывать:
--
А вот вы не знаете, как этот мальчик погиб? Тоже был из хорошей семьи. Папа был акцызный, жили богато, собственный дом имели на Киевской. Старшая сестренка училась в гимназии Дадиани, а маленький Толечка еще только готовился... Мать была собой очень видная, говорили, что он ее из Италии привез. Каждое утро она с маленьким Толенькой гуляла в казенном саду. Любила она его пуще жизни, но за грехи Господь отнял у нее единственного сына, - бадя Гриша в этом месте мог даже всхлипнуть.
Мы молча ждали продолжения, прижавшись к ржавой решетке ограды.
--
Это у них, у католиков запросто, - мужу изменять! - маленькие, утонувшие во многих слоях кожных складок и морщин глазки старика начинали сверкать, а голос наполнялся праведным гневом, - пошел, купил у ихнего попа отпущение грехов, - и все! Опять ноги раздвигай! Весь город знал, что она крутит с сыном Шиманского. А тот бездельник только отцовские миллионы проматывал. Все они такие... ФЩте, фЩте, чинч минуте... Да-а-а...
Самый нетерпеливый из нас мог нарушить стройный ход воспоминаний и подтолкнуть мысль старика на правильную, как нам казалось, дорожку:
--
А мальчик-то, как погиб, бадя Гриша?
--
А ты не перебивай! - дед всегда обижался, если его перебивали, - Сейчас узнаешь. Поехали они однажды с Толиком и бонной в своем экипаже на прогулку в Долину Роз. Это, она, стерва, так мужу сказала, что ребенку нужно подышать свежим воздухом, а у самой там свиданка с Шиманским... Ну, поехали. А там тогда не как сейчас. Тогда там плантации чайной розы были. Куда ни посмотри - одни розы. А запах какой стоял... Вот они подъехали к первому пруду, вышли, расположились на лужайке, лошадей распрягли... Мальчик с бонной играет в серсо, извозчик спит, а мамаша-блудница по дорожке туда-сюда, туда-сюда... Хахаля своего ждет. И тот недолго ожидался: рессорная коляска на дутиках подкатила, и сидит он, набриолиненый. Ну, она на подножку, и - в сторону дачи Красовского. Вот так! Укатили прелюбодеи, а Толечка с бонной остался. Играл себе, играл, потом бонна задремала, а мальчик пошел к этому холму из опилок...Ну, в котором летом хранят глыбы льда. Ломовики-то еще утром лед развезли, поэтому там никого и не было. Толечка полез на холм: ему-то любопытно залезть на самый верх, а опилки стали осыпаться, потом и глыба соскользнула. Так его и задавило насмерть! Как был в матросском костюмчике, так красивенький такой в гробике и лежал.
