— И не стыдно? — спросил Таир.
— А чего стыдного? — удивился Родька. — Все ребята менялись. Ченч называется. Обмен. Я тебе, ты мне. Нормальный ход.
— Не знаю, — неуверенно протянул Володька, — иностранцы все-таки. Я видел, как в Баку к ним всякие пижоны липли. Противно.
— Эх вы, дремучий народ! — засмеялся Родька. — Цивилизация вас еще не коснулась.
— Сам дремучий, — обиделся Таир.
— Оно и понятно, — продолжал поддразнивать Родька, — море ваше — то ли море, то ли озеро. Никаких международных отношений. Не то что Балтика. «Все флаги в гости к нам»…
— Ну и катись на свою Балтику, — разъярился Таир. Ноздри его раздулись, глаза сузились в щелочки. А Володька знал: это верный признак того, что до драки один шаг.
Почувствовал это и Родька. Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой, хлопнул Таира по плечу.
— Не петушись, Таирка, пусть твой Каспий будет океаном, я согласен.
Таир что-то проворчал и отвернулся. Он не терпел никаких насмешек над своим родным морем.
Они лежали на горячем песке, лениво пересыпали его в ладонях, глядели на море.
Володька и Таир все это объясняли Родьке, человеку в нефтяных делах серому, потому что нефть на Балтике не водится. Зато там добывается солнечный камень-янтарь.
Родька рассказал, что это вовсе не настоящий камень, а древняя окаменевшая смола. Они лежали и беседовали обо всех этих ученых делах и чувствовали себя взрослыми, многознающими и умными людьми. И это было очень приятно.
А потом вдруг появился мальчишка в невиданном джинсовом костюме. Куртка и штаны у него были новенькие, из синего грубого материала, на штанах сзади красовалась кожаная наклейка со скачущим ковбоем. Но этого мало: на правой штанине чуть повыше колена и на куртке под левым карманом были пришиты красные латки. Исключительно, конечно, из пижонства. Мол, я уже эти штаны и куртку сто лет ношу! Просто глядеть было противно на этого типа. Пришел на пляж со своими липовыми латками, жара, а он разгуливает в костюме, как павлин.
Таир и Володька переглянулись, хмыкнули и пожали плечами. До того этот мальчишка со своим ни разу ненадеванным костюмом был им понятен — глаза бы не глядели.
Так вот расхаживал он, как индейский петух, как павлин, и так ему нравился костюм, так явно не хотелось раздеваться, что глядеть на него было не только смешно, но и как-то неловко. Потом он томительно медленно, показушно раздевался. Штаны он не сложил, а поставил, и штанины, ловко расправленные, как трубы, постояли немного. Со стороны казалось, будто стоит человек, обрубленный до пояса, и нет у него ступней. Затем штаны медленно повалились набок, и мальчишка торопливо подхватил их, сложил и выстроил аккуратную стопочку из своего прекрасного костюма. Парень оказался в полосатых нейлоновых плавках с большим фирменным клеймом на левой ягодице. На клейме красовался яркий английский флаг. Потом пижон медленно, дозволяя разглядеть себя, вошел в воду и неожиданно ловко и быстро поплыл кролем.
