Но Алена не стала пить.
— Нужно пит! Пей до дна! — стал требовать Гюнтер.
— Не нужно, — сказала Алена.
Гюнтер отставил свой бокал.
— Карашо. Русский девошка — ошен упрямый, я знаю. Русский девошка лубит пет, гаварит, смотрет звезд на небо. Германский мужчин не такой. Мы лубим работат, работат, работат и — много секс. Много! Видиш, как я живу? Я ошен карашо живу, имей много денги. Я могу купит этот отел, я иметь три такой отел в Швейцария. Потому што я много работат, много! Русский не лубит работат, русский не может делат кароший секс…
Телефонный звонок в другой комнате прервал этот монолог.
— Пей. Я бистро… — сказал Гюнтер, нажал какую-то кнопку на пульте дистанционного управления телевизором и убежал в другую комнату, возможно, спальню.
По экрану телевизора побежали полосы не то перемотки кассеты, не то ракорда.
Алена протянула руку, взяла с дивана ближайший журнал, открыла. Порно, которое она увидела, было чудовищно даже для бывшей стриптизерши ночного клуба «Монте-Карло». Она испуганно захлопнула журнал, но потом, после паузы, медленно открыла снова. И стала листать, рассматривая иллюстрации то с ужасом на лице, то с отвращением, то с любопытством, то снова с отвращением… А подняв глаза на включившийся звук телевизора, увидела то же самое и на экране, только в движении и под музыку…
Тут вошел Гюнтер — в одних алых плавках, туго обтягивающих увесистый пах. Взяв свой бокал и бутылку с бренди, подсел к Алене на диван.
— Карашо! Русский девошка лубит сначала много гаварит, мы будем много гаварит. Почему все молодой русский девошка ехат в Европа? Потому што русский мужчин не может делат кароший секс, русский мужчин — капут! А молодой девошка нушно секс, много секс! Пей до дна, я буду делат кароший секс, много секс. — И он распустил молнию на спине у Алены.
Алена отшатнулась:
— Стоп! В чем дело?
Но Гюнтер уже ловким и отработанным движением стягивал платье с ее плеч.
— Give me a kiss![2] — И, схватив ее одной рукой за затылок, а второй за грудь, полез целоваться. — Give me a kiss! Я тебья хочу…
Алена, мыча и дрыгая ногами, вдруг ощутила, что не может вырваться, что хватка у этого немца действительно нерусская, стальная.
А Гюнтер уже налег на нее всем телом, повалил на диван, придавил своим весом и впился мокрым ртом в ее губы…
Но тут руки Алены, слепо шаря в воздухе, нащупали на столике бутылку бренди… скользнули к горлышку этой бутылки… привычно ухватили ее и… давно, еще в Долгих Криках, отработанным ударом Алена со всей силы стукнула немца по темени.
