Дверь их номера была открыта настежь, за ней он увидел комнату, перевернутую вверх дном — вещи разбросаны, постель сброшена на пол, шкаф распахнут, сумка-холодильник изрезана ножом…
Не заходя в номер, Андрей прошел в конец коридора, достал из кладовки свою сумку. И увидел уборщицу, поднимавшуюся по служебной лестнице. Вынув из кармана стодолларовую купюру, он показал ее уборщице и сказал на ломаном испанском:
— Сеньора, у вас есть двадцать минут?
— Си, сеньор, — удивилась та. — Но мне шестьдесят три года.
— В данном случае это не важно, — успокоил ее Андрей.
В ресторане Алена допивала третью чашку кофе с шестым круассаном, когда появился Андрей со своей женской сумкой.
— Хватит есть, — приказал он. — Пошли!
Но Алена, обиженная не то его тоном, не то отсутствием внимания, продолжала пить кофе.
Стальной хваткой взяв ее за руку, Андрей выдернул ее из-за стола:
— Быстро! Я кому сказал! — и непререкаемо повел к лифту. — Сейчас ты с одной испанкой поедешь на вокзал, она посадит тебя на поезд…
— Это еще с чего?
— Молчи! Слушай! Поезд идет до Мадрида восемь часов. Посмотришь Страну басков, проедешься по Испании — это просто сказка! В Мадриде я тебя встречу.
— А если не встретите? — испугалась Алена.
— Встречу. — Андрей завел ее в лифт и нажал кнопку третьего этажа. — Будешь ждать меня на первой платформе. Запомнила? Первая платформа.
— А сколько ждать?
— Всю жизнь! — приказал он, выходя из лифта на третьем этаже. — Да, чуть не забыл! Возьми эту сумочку. — И отдал ей свою женскую сумку.
— Но почему? — Алена взяла сумку и прогнулась под ее весом. — Ой, тяжелая! Там что?
— Урна с прахом, — брякнул он первое, что пришло в голову.
Алена выронила сумку и испуганно отпрыгнула в сторону.
— Что-о?
— Ну, что? Ну, урна… — продолжал выдумывать Андрей, поднимая сумку. — С прахом одного коммуниста, испанского репатрианта, борца с фашизмом. Люди меня попросили перевезти, чтобы похоронить на родине…
— Нет, мертвяка я не повезу, — категорично отрезала Алена и решительно пошла вниз по лестнице.
Андрей поспешил за ней.
— Подожди! Но почему?
— Не повезу, — через плечо говорила на ходу Алена. — Я боюсь.
— Да это хороший человек! — уверял ее Андрей. — Если б ты знала его живым!..
Алена, не слушая, спускалась по лестнице.
— Нет, я не понимаю! — твердил Андрей, идя позади нее. — То ты с бутылкой на трех польских качков лезешь, как Матросов, а то какой-то урны боишься…
Алена не отвечала.
Андрей загородил ей дорогу.
— Постой! Ну, ты свою родину любишь? Ты где хочешь, чтобы тебя похоронили? На чужбине или в родной деревне? А? Он тоже не хочет лежать на чужбине. Он завещал, чтоб его на родине похоронили. Можем мы его последнюю волю уважить? Заслуженный деятель рабочего движения, борец с фашизмом… — И, видя, что Алена заколебалась, Андрей втолкнул ее в лифт, нажал на кнопку третьего этажа.
