Конечно, он не был столь ужасным, как она себе представляла, но это не меняет того факта, что он завладеет ее жизнью и ее островом. Разрушит ее счастье. Меллиора вспомнила, как она заверяла Эвана в своей вечной любви. И что же теперь?
Меллиора услышала, как за дверью заскользил засов, и быстро села, ухватившись ладонями за края ванны. Если бы это был Ангус, то он наверняка вежливо осведомился бы, можно ли ему войти. А если это не Ангус, то...
Это был не Ангус. Дверь приоткрылась, и никто не попросил разрешения войти.
Меллиора мгновенно выскочила из ванны, _ схватила полотенце и обмоталась им. В углу комнаты, среди прочих доспехов, находился красивый, украшенный кельтской резьбой, обоюдоострый меч-клеймор. Она подбежала к нему, схватила меч и подняла над головой, одновременно другой рукой придерживая полотенце.
Вошел Уорик.
Меллиора пронзила его взглядом.
Уорик посмотрел на нее, увидел ванну, полотенце, меч. Он молча направился к ней, и Меллиора почувствовала в этом новую угрозу и опасность для себя.
Может, король разъярился до такой степени, что велел ему убить ее?
– Не подходи ближе! – предупредила она, отпуская полотенце, чтобы можно было действовать мечом с помощью двух рук.
Однако Уорик проигнорировал ее предупреждение. Сверля ее своими голубыми глазами, он продолжал надвигаться на нее.
Меллиора не пошевелилась. Он пригнул меч и приложил его острие к своему сердцу.
– Давай. Убей меня.
– Прекрати! Я могу, ты это знаешь! У меня хватит силы...
– Ну так попробуй, если у тебя столько ненависти...
– У меня нет к тебе ненависти! Я не хочу чинить тебе зло, я...
Уорик оттолкнул меч от груди, затем вырвал его у нее из рук и отшвырнул в сторону. Полотенце упало к ногам, и Меллиора вдруг ощутила свою наготу. Однако, похоже, Уорик даже не обратил внимания на то, что она стоит перед ним голая.
– Король знает, что ты возвратилась, и ты теперь под моей опекой, – сказал он. – И я страшно устал.
Меллиора не вполне понимала, о чем он говорит, но чувствовала, как по коже пробежал озноб, соски набухли и стали твердыми. Она нагнулась, чтобы поднять полотенце и побыстрее прикрыться, и сказала:
– Пожалуйста, спи, я не собираюсь тебе мешать...
– Ты и не будешь мне мешать. Ты останешься здесь, миледи. Мы поговорим позже.
Он направился к двери, затем остановился и, не оборачиваясь, сказал:
– Не поднимай против меня оружия, Меллиора. А если взяла его в руки, то уж лучше используй.
Дверь открылась и снова закрылась. Снова заскрежетал засов. Она стояла, закутавшись в полотенце, и дрожала. Он ненавидел ее. Испытывал к ней отвращение. И будущее казалось ей еще кошмарнее, чем прежде. И дело вовсе не в ней, а в нем. В его силе. В его глазах. В том, как он смотрел на нее. В том, что она не может поднять против него оружие. И еще в том, что она до сих пор дрожит и ей холодно, несмотря на жаркий огонь в камине...
