— Согласен!
— Тогда садимся. Подстели что-нибудь… вон, Женькин халат возьми, а то плита железная, жестко сидеть. — Он полез на стол. Я сдернул со спинки стула замызганный халат, сложил его и уселся рядом с Игорем. Правая нога больно упиралась в рейтер с большой просветленной линзой. Игорь задернул шторы. Малиновый отсвет работающего лазера на черном полотне навевал мрачные мысли. Вершитель истории возился в реле времени, позаимствованном, видимо, из фотолаборатории.
— А на сколько стреляет твоя машина?
— Этот макет — на полгода. Дальше не хватает емкости аккумуляторов, ну и проблема столкновений… А вообще-то, если батарею нарастить… Нет, должен быть какой-то предел. Начинает расти перебрасываемая масса, надо снова увеличивать ток… В общем, этого я пока не успел рассчитать. Готов? Поехали.
Покоритель Времени нажал на черную кнопку пускателя и вдруг резко пригнулся. Все индикаторы на панели прыгнули в конец шкалы и сразу же вернулись в исходное положение.
— А, черт! Проклятый юпитер!
В багровом полумраке — мерцали только светодиодные матрицы — я видел, как Игорь схватился за голову. Занавеску выперло снаружи чем-то несгибаемо-железным. Без пяти минут Нобелевский лауреат со злостью отдернул ее, спрыгнул на пол, схватил юпитер и ударил им об угол слесарного столика. Жалобно звякнул, неестественно выворачиваясь, кронштейн. Игорь бросил изуродованное приспособление на пол.
— Вспомнил! Это я сам его поставил, для вспомогательного зеркала, когда юстировал оптику. — Он схватил с монтажного столика плоскогубцы с красными ручками и приложил их ко лбу. С правой стороны, над тоненькой синей жилкой, намечалась солидных размеров шишка.
— А в первый раз? Ты что, не убрал юпитер?
— Нет. Я только посмотрел на календарь, убедиться, что действительно сместился в прошлое, и сразу назад. Рука болела, да и глаз… — Он потрогал синяк. — Хорошо еще, хоть в этот раз успел пригнуться.
— Так мы что, в прошлом?
— Да. Сейчас определимся, где именно.
Я спрыгнул на пол. Игорь подошел к письменному столу, взглянул на перекидной календарь, показал его мне.
— Видишь, странички, начиная с одиннадцатого августа, чистые. А я специально последний месяц каждый день делал записи. Значит, сегодня здесь десятое. Ровно три дня. Машина времени работает, как часы.
— Кажется, уже смеркается.
— Я взял с запасом, чтобы в лаборатории наверняка никого не было.
— А если бы в ней был… ты сам?
— Ничего страшного. Машина сразу же вытолкнула бы нас назад, в настоящее. Вернее, вперед, в будущее. Поставила бы, так сказать, на место. Ну, ладно, забираем рукопись и сматываем удочки. Все-таки неловко чувствуешь себя в чужом времени, даже если это — твое собственное прошлое.
