— Если он не заметит окно… — шепнул Эмонда побелевшими губами.
Но тут дракон увидел дыру. И немедленно просунул в нее голову.
С громким возгласом Н’Даннг выдернул колышек, которым крепился узел на веревке. Узел развязался; туго натянутая веревка освободилась. Дерево, притянутое веревкой к земле, разогнулось. Все это произошло мгновенно, быстрее, чем они успели заметить. Камень, привязанный к верхушке дерева, — они тащили его сюда вдвоем, так он был тяжел, — словно метательный снаряд, с силой ударил дракона по голове.
От страшного удара голова дракона дернулась вбок, повисла. Прочный череп треснул и раскололся. Глаза выпучились, да так и остались таращиться бессмысленно, слепо. Из пасти закапала темная кровь. Камень качнулся назад, ствол дерева вверху переломился с треском. Туловище дракона еще несколько мгновений стояло неподвижно, затем рухнуло наземь, подминая под себя заслон из жердей. Ребята стояли, ошеломленно глядя на тушу дракона, распростертую у их ног. Вдруг Эмонда закричал, бросился к дракону и стал яростно пинать мертвого врага. Остальные присоединились к нему, вопя и завывая в три глотки. Они размахивали руками, прыгали и орали, как будто победа над врагом лишила их рассудка. Н’Даннг задыхался, по щекам его текли слезы. Он чувствовал, как вместе с криком выходит из него позорный, отвратительный страх, который не покидал его с тех пор, как они решили убить дракона-людоеда. И Н’Даннг кричал еще громче, зная, что больше никогда не испытает этого страха.
Потому что они исполнили свой замысел. Потому что они победили дракона.
* * *
Всему в мире свой черед; дождались в деревне и весны, а весной приходит в Озерную долину с закатной стороны ветер Туг, приносит свежее дыхание степи, аромат молодых трав и цветочную пыльцу. Старые люди говорят, что лучше всего начинать новые дела, когда дует пьянящий, сладкий Туг, когда хочется дышать, и никак не надышишься, а сердце полнится, радостью, как лес — птичьим звоном. Новые дела, впрочем, — это новые заботы, но время тревог придет потом; на то и весна, чтобы не тревожиться, на то и приносит в долину на невидимых крыльях пыль дальних дорог весенний ветер Туг…
— Знаешь, ведь я не вправе тебя задерживать, — тихо сказал отец. — Ты вырос и уже успел выбрать свою дорогу. Зачем лишние слова, тебе и так нелегко.
Н’Даннг неловко пожал плечами. Он только теперь заметил, что отец уже немолод: согнулись плечи от тяжелой работы, бессильно повисли руки, устало глядят глаза из-под седых бровей.
