— У кого как, — Крейн пожал плечами. Он мало возвышался над столом, потому что сидел на кушетке, а она была низкой. — У меня, например, скорость прохождения импульса по волокну выше, чем у среднего Человека, в восемьдесят четыре раза. У условного вокера — есть такое понятие — в девяносто девять раз. Максимально. Я ориентирован на быстродействие, — он виновато улыбнулся. — Так что с вами, понимаете ли, мне трудно удерживаться в нужном темпе.
Вест на секунду прикрыл глаза. Это, кажется, называют биологической цивилизацией, подумал он. Евгенической цивилизацией. Но ведь и технология у них есть, во имя технологии вся каша и заварена. Во имя джутовых мешков?
— Вам не страшно? — спросил он.
— Это мой мир, моя жизнь, — сказал Крейн. — А вот вы? Кем вы были там у себя, что вы умеете?
Вест вспомнил мсье Жоржа и его бумаги, которые надо было находить, красть, отбирать, покупать, потом мсье Жоржа с ними охранять, отвозить, беречь и так далее вплоть до конвертика с банкнотами. Я даже не знаю, что это было — промышленный шпионаж, частная слежка, политика или, может быть, какая-нибудь пошлость вроде “аверналивамвашасупруганашеагентство-поможетвамвыяснитьэтотайнагарантируется”.
— Стрелять умею, — сказал он.
— Это у нас умеют даже дети. Вест разозлился.
— А вы не находите, что это очень плохо, когда дети умеют стрелять?
— Мы вернулись к тому, с чего начинали, — сказал Крейн. — Давайте-ка отбросим эмоции.
— Хорошо, хорошо, давайте. — Вест отошел к крану, попил ржавой воды. — Да! Если хотите, я могу говорить быстрее.
— Ничего, я привык. Я должен был быть Расчетчиком и Памятником.
— Это, — Вест помялся, ища слово, — с рожденья?
— Да, — Крейн кивнул. — От Литейщика родится Литейщик, от Расчетчика — Расчетчик. Просто мои показатели чуть не вдвое выше заданных.
Вест заставил себя не закрывать глаза в тщетной надежде, что подвал со стариком в драной стеганке пропадет, как кошмар.
— Счастливая мутация? — выдавил он.
— Мы не мутируем, мы стабильны. Случай. Тринадцать на двух фишках.
— Тогда, насколько я понял, у вас это должно тем более приветствоваться и цениться.
— Наверное. По той же, видимо, причине всех безномерных стерилизуют.
— К-как?
— Мера предосторожности. Обычное дело, — Крейн вздохнул. — Есть Уложения. Не нами писанные. У научников самый строгий отбор, что ж вы думали, неподчиненность даже Управлению, полная секретность. А то бы наработали мы… Они, — поправился. — Они!
— Вы… тоскуете?
— Вам этого не понять, Человек, — непривычно жестко сказал Крейн.
