Однажды в конце февраля на заснеженную поляну посреди дремучего леса вышел человек в иноческом одеянии. Снял клобук — и оказался Шерхебелем.
За два месяца зам по снабжению странно изменился: в талии вроде бы пополнел, а лицом исхудал. Подобравшись к дуплистому дубу, он огляделся и полез было за пазуху, как вдруг насторожился и снова нахлобучил клобук.
Затрещали, зазвенели хрустальные февральские кусты, и на поляну — бывают же такие совпадения! — ворвался совершенно обезумевший Чертослепов. Пониже спины у него торчали две небрежно оперенные стрелы. Во мгновение ока замдиректора проскочил поляну и упал без чувств к ногам Шерхебеля.
Кусты затрещали вновь, и из зарослей возникли трое разъяренных русичей с шелепугами подорожными в руках.
— Где? — разевая мохнатую пасть, взревел один.
— Помер, как видите, — со вздохом сказал Шерхебель, указывая на распростертое тело.
— Вот жалость-то!.. — огорчился другой. — Зря, выходит, бежали… Ну, хоть благослови, святый отче!
Шерхебель благословил, и русичи, сокрушенно покачивая кудлатыми головами, исчезли в февральской чаще. Шерхебель наклонился над лежащим и осторожно выдернул обе стрелы.
— Интернационализм проповедовали? — сочувственно осведомился он. — Или построение социализма в одном отдельно взятом удельном княжестве?
Чертослепов вздрогнул, присмотрелся и, морщась, сел.
— Зря вы в такой одежде, — недружелюбно заметил он. — Вот пришьют нам из-за вас религиозную пропаганду… И как это вам не холодно?
— Ну если на вас навертеть пять слоев парчи, — охотно объяснил Шерхебель, — то вам тоже не будет холодно.
— Мародер… — безнадежно сказал Чертослепов.
— Почему мародер? — Шерхебель пожал острыми монашьими плечами. — Почему обязательно мародер? Честный обмен и немножко спасательных работ…
В третий раз затрещали кусты, и на изрядно уже истоптанную поляну косолапо ступил Афанасий Филимошин, неся на закорках бесчувственное тело Альбастрова.
— Будя! — пробасил он, сваливая мычащего электрика под зазвеневший, как люстра, куст. — Была Рязань, да угольки остались…
— Что с ним? — отрывисто спросил Чертослепов, со страхом глядя на сизого Альбастрова.
— Не замай, — мрачнея, посоветовал Афанасий. — Командира у него убило. Евпатия Коловрата. Какой командир был!..
— С тех самых пор и пьет? — понимающе спросил Шерхебель.
— С тех самых пор… — удрученно подтвердил Афанасий. О взятии татарами Суздаля он, надо полагать, еще не слышал.
Электрик Альбастров пошевелился и разлепил глаза.
