— Мистеру Эмброузу стало лучше, благодарение Богу, — возвестила Бетти, — он уже может дышать носом. Теперь я могу дать отдых ногам, а пока что еще чашечку кофе, мистер Риффетир?
Из носика излилась красивая дуга, Бетти села и поставила кофейник. Уолтер чуть не обратился к ней по имени (Боже упаси!), такой потерянной и далекой показалась она вдруг, сидя на месте, где только что завтракал один из двух отбывших джентльменов, — его тарелки и салфетки уже не было, но остались масло, хлеб и джем. Уолтер протянул руку к чистому прибору, стоявшему на столе рядом, взял чашку с блюдцем и подал Бетти. «Позвольте поухаживать за вами?» Он осторожно налил ей кофе, подвинул сахарницу.
— Бедный Эмери, — сказала она, бросая в чашку два кусочка. — Когда-то он вел веселую жизнь, пил, курил и болтал лишнее, но, я думаю, он уже вполне расплатился за это годами лишений и боли. Человек-то он хороший, хотя и грешный, как и многие другие. Всегда помогал по хозяйству, без напоминаний. Никогда не позволял себе публичных выходок. Держится как может. Однако нелегко зависеть от такого беспомощного человека, когда нужна помощь по дому…
Она подняла чашку двумя руками, как чашу, вдохнула аромат кофе и застыла, задумчиво глядя в сторону гостиной.
— Мне бы хотелось остаться здесь еще, — выдавил Уолтер. — На какое-то время. Видите ли, моя работа здесь затягивается, и… и мне очень, очень нравится комната, миссис Эмброуз, и ваши завтраки, и меня восхищают все замечательные вещи в вашем доме, их история, и то, как их любили когда-то, и как вы заботитесь о них теперь…
— Комната по фасаду — самая лучшая, — сказала Бетти, взглянув на него с выражением, которого он не смог понять.
— Несомненно, — подавляя тревогу, отозвался Уолтер. — Комната просто великолепна.
— Движения по улице почти нет…
— Да, я заметил.
— Кое-кто жалуется, что из окон не видна река.
— Видно только баржи, — признался Уолтер.
— Зимой там не задувает, — пообещала Бетти, — не то что в задних комнатах, это северо-западный угол, и ветер просто завывает.
— Ну, впереди, я уверен, он не буйствует, — пытался вставить свое слово Уолтер. — Только, понимаете ли, я не смогу платить полную сумму, во всяком случае, не сейчас. Но я уверен, что скоро раскручусь, а пока что я надеялся… понимаете… если я останусь надолго… как постоянному жильцу… нельзя ли уменьшить плату…
Бетти отхлебнула из чашки и не отняла ее от губ; она грела о фарфор пальцы и лицо.
— И я мог бы помогать вам по дому, мне это будет только в радость. По утрам, когда больше всего хлопот, а потом вечером.
