— Помогать людям — святое дело, — сказала миссис Бетти. — Святой Петр помогает Господу.
— С ключами?
— Нет, с бухгалтерией. Он ведет для Бога учет входящих и исходящих.
— Убытков и доходов, — пошутил Уолтер, — точно как я.
— Мы все должны давать отчет, ни одна ложка еды не проходит незамеченной: как ее разжевывают, как глотают.
— Ваша курочка хороша, такая нежная…
— Чаю хотите?
— Чаю? Ах, спасибо, вы очень добры, маленькую чашечку, пожалуйста, чтобы запить…
— Как же вы разбираетесь в чужой бухгалтерии, мистер Риффетир? — спросила миссис Бетти, вперив в него такой взгляд, словно обеими руками ухватила его за уши.
— Просматриваю прайс-листы, — промямлил Уолтер, — ну там проверяю накладные, счета, кассовые чеки и все такое прочее. Расходы, конечно, себестоимость…
— Боюсь, то, чем вы занимаетесь, выше моего понимания, мистер Риффетир, — сказала она без малейшей иронии. — Вы не читали книгу «Сирота мира» Бориса де Танко, не попадалась? (Бетти откинула голову и выскользнула из круга света.) Благодаря ей я стала лучше. После этой книги люди становятся лучше.
О Господи! Что он говорил, как выкручивался! О Господи… На кровати были белые простыни с шуршащими петельками по углам. Два подголовника подходили как раз под эти петельки, но были украшены розовой лентой кроше с пришитым к ней овалом из розового бархата, внутри которого был еще один овал цвета слоновой кости, окаймленный золотой тесьмой, и в самом центре этого маленького овальчика красовалась крошечная розочка, вышитая тамбуром, как приз в конце долгой дороги. Второй комплект подушек был густо вышит разноцветными весенними цветами — гиацинтами и крокусами. Осмелится ли он влезть внутрь? Слой за слоем, как коржи пирожного, он стал снимать покрывало цвета слоновой кости, с помпонами по углам, затем розовое вязаное одеяло, а под свешивающимся краем простыни виднелся чехол, оберегающий матрас от пыли, тоже весь в оборках. Кто посмел бы смять все это великолепие?
— А у вас есть семья, мистер Риффетир? Чем вы занимаетесь, когда не орудуете цифрами?
Хотя это был всего лишь оборот речи, у него мурашки пробежали по спине, и он обеими руками вцепился в чашку с чаем. А ведь питал надежду на еще одну порцию. Подливка была такая чистая, прозрачная и умопомрачительно вкусная. К шпинату он никогда пристрастия не питал, но к этому шпинату он ощущал теплое чувство, словно сам его выращивал. «Это мускатный орех», — пояснила она, когда он спросил. Ах вот оно что! «А где вы научились…», начали они почти одновременно и закончили каждый по-своему: «орудовать цифрами?» — «готовить?» Это совпадение рассмешило обоих. И почему она сказала «орудовать»?
