В прихожей на столике лежала регистрационная книга. Рифф не забыл полностью вписать «Риффатер», но пропустил имя. Его адрес? Он поступил так, как обычно постулат в мотелях, заметая следы: написал «Ричмонд», ведь это на краю штата, далеко к северу. Затем мистер Жилетка, пыхтя, потащил его багаж-вверх по полированным, не покрытым ковром ступенькам, показывая ему путь. Казалось, что и собственный вес для него — непосильная тяжесть.
— Да я сам бы понес, — сказал Рифф.
— Это — дело мистера Эмброуза, — ответила матушка негромко, однако скорее командирским, чем заговорщическим тоном. — А я — миссус Эмброуз. Будьте как дома. Здесь — ваш дом на эту ночь.
— Спасибо…
— Мы отвели вам отличную комнату окнами на улицу, с отдельной ванной. Свежие полотенца я уже повесила. Потом приходите ко мне, мы все покажем, чтобы вам было уютно. Человеку так нужен уют, не правда ли?
Рифф не стал спорить.
— Ричмонд — это в Индиане? — поинтересовалась миссис Эмброуз.
— Нет, не в Индиане.
— А-а-а, тогда это Виргиния, — уточнила она так уверенно, что Рифф прикусил язык. — Я допишу это в книгу чуть позже. Этой лестнице больше ста лет, а хоть малейший скрип вы слышите? Как по одеялу идешь. Вот как тогда строили, благословясь, а какое дерево было!..
Миссис Эмброуз взлетела по ступеням, как пушинка. За странной маленькой площадкой лестница заворачивала.
— На этом окне изображена Руфь, из Священного Писания!
Они минутку постояли на площадке, любуясь витражом. Волосы Руфи были желтые, как лимон. А почему бы и нет? Кто знает точно?
В ногах кровати стоял сундук, Риффов саквояж прислонился к нему, как бедный родственник. Мистер Жилетка исчез, его присвист тоже.
— Это дверь в ванную, — матушка сопровождала слова жестами, — это в кладовку, а вот это — в смежную комнату, она заперта, так что не дергайте за ручку, чтобы не побеспокоить жильцов с той стороны. Окна выходят на улицу, но улица тихая. Ну а теперь мойтесь, мистер Риффетир, и приходите в гостиную, — легкая улыбочка, — мы устроим вам небольшую экскурсию.
Вытаскивая на ходу карандаш из кармана передника, она ринулась вниз с вершины крутой лестницы, и ее темное платье растворилось в полумраке, но голос из холла доносился отчетливо:
— У нас много разных вещиц, очень любопытных вещиц!
Рифф еще чуть-чуть постоял на пороге, разглядывая свою новую жизнь на одну ночь.
Матушка, она же «миссус» Эмброуз, казалось, была уверена, что ему понравится обстановка, и она явно не ошиблась. Честно говоря, он был ошеломлен изобилием, обступившим его со всех сторон; избыток внушал ему чувство защищенности, даже осененности. Подушки, драпировки, кружева… Правда, прикрыв дверь, он обнаружил, что на ней нет ни замка, ни засова, ни щеколды, ни даже крючка. И все же это было замечательное место. По сути, он вступал во владение собственным королевством. Пусть из одной комнаты, но все же… И ванная… направо, если смотреть от двери. Сделав два шага от двери, он увидел, тоже справа, батарею отопления, белую и гладкую, как здоровые зубы, затем дверь в кладовку, уже указанную миссус хозяйкой, дальше шел угловой диванчик, фу-ты, прямо целая кушетка, и перед ней — низкий овальный столик; вдоль дальней стены шли три узких окна по фасаду, великолепно задрапированные от пола до потолка складками цвета слоновой кости, а полосы ткани — как же они называются? — подобранные в тон обоям, закрывали верх занавесок. Рифф долго разглядывал их. Они подходили точь-в-точь. В простенках на широких полках были укреплены маленькие электрические бра, с их нижних планок свисали бумажные голубки, ярко-алые в свете заката. Под средним окном на подставке с деревянными ножками в блестящем белом горшке пышно раскинулся какой-то папоротник. Под горшком на полочке устроилась на бумажной салфеточке, вырезанной по краю сердечками, крохотная лампочка — свеча в стеклянном фонаре.
