Я узнал, что успехи Лютера в колледже во многом были обусловлены его угодничеством. Профессор Хоч, отнюдь не из числа его поклонников, сказал мне: «У него нос длинный, как у Пиноккио, в любую щель пролезет».
Я больше не жалел о том, что Лютер отказался знакомиться с моими друзьями, потому что наш кружок часто собирался у меня дома, и мне не хотелось, чтобы он пачкал мою зубную щетку или перемешивал таблетки в аптечных пузырьках (миссис Сауэрс утверждала, что, будучи ее жильцом, он это делал постоянно). Не хотелось также терять мои хрустальные бокалы из-за того, что Лютер поставит их не на место (он сам признавался, что проделывал это при случае в других домах, если вечеринка прошла неважно). Представьте себе: проводив гостей и перемыв посуду, вы расставляете ее по местам, и вот тогда становится очевидно наличие пустого места в ряду с хрусталем. Исчез бокал, самым загадочным образом. Поразмыслив, вы предполагаете, что бокал кто-то разбил и не признался, а может, его и вовсе похитили. Во власти этих тревог вы пробудете до тех пор, пока не наткнетесь на пропажу; бокал был укрыт так хитроумно, что найти его можно лишь случайно, и озадаченная жертва, под влиянием гипотез, порожденных подозрительностью, прекращает поиски очень быстро, и терзается сомнениями, кто же из гостей — а ведь это друзья! — совершил этот поступок. Когда же потеря находится, возникает вновь озадаченность и недоумение: как это фужер оказался среди рюмок? Те уголки сознания, где кроются наши основные заботы, — отличное поле для тонкой мести. Главная тайна тайных отмщений заключается в создании неуверенности и неопределенности.
По поводу мести, заключающейся в нарушении устойчивого порядка, я могу привести случай, подробное описание которого нашел в дневниках, хотя, как ни странно, Пеннер никогда не заговаривал о том, что назвал «имплантацией» или «часовым механизмом мести». Это — излюбленный прием секретарей и бухгалтеров. Для этих людей нет ничего естественнее, чем медленно вторгаться во владения босса, подтачивая его власть, выполняя за него все больше и больше дел, но исключительно собственными методами, так что со временем весь бизнес или весь офис оказываются оплетены паутиной секретарши. Никто, кроме нее, не знает, где что лежит, никто не может зарегистрировать входящие, оформить заказ, пока она не ознакомится и не соблаговолит согласиться. И когда фирма решает уволить секретаршу или счетовода, вскоре она оказывается парализованной. Регистрация квитанций, система хранения папок, списки адресов, все-все, в том числе и табельные записи с указанием сверхурочных — расположено согласно шифрам, известным лишь уволенному. Оказывается, без этой секретарши — как без рук. Доходы и убытки, приход и расход, брутто и нетто, выплаты и задолженности — все превратилось в китайскую грамоту. Да, эта серая мышка знала, как стать незаменимой.
