После еды Эмма убирала со стола и выжидала немножко, пока мухи не устраивались на скатерти, усеянной крошками хлеба и сахара, в кажущейся безопасности. Мама сыпала сахар в чай, не считая ложек, она ухитрялась подсластить даже отвары, которые муж готовил для нее. Мухи опускались на стол бесшумно, как сажа. Они храбро расхаживали на своих тоненьких лапках, вытянув хоботок. Отец с удовольствием объяснял, что они выделяют слюну, которой размягчают пищу, чтобы потом всосать.
Эмме нравилось убивать по две зараз. После каждого хлопка остальные взлетали и носились испуганнными зигзагами, выжидая, когда можно будет снова сесть и продолжить трапезу. Судьба сородичей их не волновала, урок не запоминался, хотя почти все они прерывали свои занятия, даже если удар обрушивался далеко от места их кормежки.
Мухи как будто все время держались компаниями, но на самом деле не поддерживали дружеских контактов и не знали чувства общности. Жужжание покалеченной соплеменницы не вызывало у них волнения. Появление чужой — большой мясной мухи — встречалось с полнейшим равнодушием. Эмма пристраивалась на углу стола, что давало ей возможность бить в любом направлении, издавая негромкое, но прочувствованное восклицание: «Есть! И еще есть!»
О, как она ненавидела этих тварей — возможно, из-за того, что они относились к миру, как люди относились к ней самой. А вообще-то кровожадность была не в ее природе. Однако отец одобрял ее рвение и мать вроде бы не возражала, если не считать…
след, сожаленья достойный,
…мелких бурых пятнышек, остающихся после избиения на скатерти. Пятнышки накапливались, пока мать не могла уже стерпеть и напоминала Эмме, как трудно отстирывать все это, и как дорого стоит отбеливатель, и как противен ей мешок с бесчисленным множеством мух, ей постоянно чудится, что они там шуршат, у нее от этого мурашки бегут по коже. Эмма удивлялась, откуда у матери могут взяться мурашки, а позже, когда мать совсем разболелась и ее часто тошнило, Эмма думала, что это, наверно, мурашки ее одолели.
После каждой мухи, отправленной в мешочек, обязательно оставался след, красный, как приносящий удачу паучок, но побольше. Еще и после ужина Эмма записывала на свой счет дюжину попаданий, а то и больше.
Откуда они летели? С компостной кучи? Отец убеждал ее, что никаких доказательств этого нет. Мать качала головой. Может, где-то что-то сдохло? Отец ничего подобного не видал, хотя тщательно осмотрел весь участок. А может, издалека, из лесу? Мать качала головой. Эмма думала про себя: ежели появление мух — чудо, значит, Господь Бог напрасно расточает свои способности. Наоборот, говорил отец, Бог обеспечивает тебе занятие.
