– Кто?
– Карса, которую вы убили.
– Четыре лапы, голова и хвост. – Алесса отправила в рот полную ложку с горкой. Как интересно… Близ Силль-Миеллона появляется карса-демон с клеймом отдела, о котором эльфы прекрасно осведомлены. До селян им особого дела нет, но если бы кто-то из них попал в когти карсы? На зверя объявили бы охоту и поймали непременно, а все улики налицо. На лапе, точнее. Остроухим только повод дай лишний раз помянуть магов по батюшке, а тут – очевидный намек. Удивительно, как сам демонолог подле клейма не расписался…
Алесса помотала головой. Не ее это дело, не девичье! Приедет в Равенну и расскажет Виллю, пускай сам решает, что докладывать императору.
– А вы бывали в Равенне, да?
– Нет, не бывал! – почему-то грустно вздохнул эльф. – Но мои сородичи ездят к людям все чаще, а возвращаются с новостями…
– Молодой он еще, чтобы из дома убегать! – послышалось из ниоткуда. Алесса проглотила кашу: после бродячих деревьев потусторонние голоса уже не удивляли.
Раздался мягкий шлепок, и прямо из воздуха соткалась и зависла над котелком белокурая цветочная фейка. Платье из лепестков чайной розы явно было надето по контрасту с нарядными, как у крапивницы, крыльями, а за поясом вместо кинжала красовалась еловая игла.
– Бри любит появляться эффектно, – усмехнулся эльф.
Фейка вскипела и, опустившись в подставленную ладонь, притопнула босой ножкой.
– Бри? Бри?! Имейте совесть, юный Ольвиенир Тиллурион! Для вас я госпожа Бриллианианна! Хм! И вы должны внимать моим советам, потому как я вас в пеленках видела!
– А я вас, советчица, не раз в паутине видел! Еще раз попадетесь, к паучьей совести и взывайте.
– Я не виновата, что безмозглые насекомые плетут сети на моем пути… – Фейка умолкла, заинтересованно потянула носом. – Мм! Кашка! А с чем?
– С тушенкой… – пролепетала обескураженная знахарка.
– Тушенку уважаю! – обрадовалась малютка.
– А как же… пыльца?!
– Фу!
Кашу доедали молча. Бри ловко орудовала своей иглой, накалывая крупинки гречки, и Алесса могла хвост отдать на отсечение, что мелкая умудрилась съесть намного больше, чем по размерам положено. А потом Ольвиен достал из мешка флейту.
…Первый весенний ручей пробился сквозь истончившийся лед, походя омыв поваленный березовый ствол, скользнул в балку. Вперед, к озеру…
Гнезда пусты, но уже оглядываются на север грачи. Скоро домой…
Новый звук, тягучий, манящий, едва слышимый в обманчивой тиши зимнего леса, сперва можно было принять за песнь одинокого ветра в сосновых кронах, но то был не ветер, а зов. Он рос, набирая силу, и вот уже волчья стая взрывает мощными лапами серебряный снег. Беги!
