Удовлетворенная таким решением, Мерри встала и направилась к своему сундуку, куда Уна убрала ее кинжал. Достав его, она вернулась к кровати, поправила простыни и забралась в постель рядом с мужем. Она уселась, поджав под себя ноги, и начала размышлять, в каком месте сделать разрез. Первым делом она подумала о руке. Но на ней порез был бы хорошо виден. Кто-то мог заметить и поинтересоваться, что это.
Она осмотрела свое тело, выбирая самое подходящее место. Оно должно быть обязательно скрыто платьем. Мерри раздвинула ноги, прижала нож к внутренней стороне левого бедра и задумалась. Она не была трусихой, но специально наносить самой себе рану… такая ли это хорошая идея, как показалось вначале? Хотя прочь сомнения! Другого выхода у нее нет.
Сделав глубокий вдох, она быстро провела острым лезвием по коже, едва удержавшись, чтобы не вскрикнуть, когда нож оставил на ноге неглубокий длинный разрез. На его поверхности выступили капельки крови. Мерри стала снимать их пальцами и размазывать по простыне. Она успела сделать несколько мазков, когда неглубокая ранка перестала кровоточить.
Мерри осмотрела простыню — на чистой ткани было видно несколько небольших пятнышек. Сильного впечатления они не производили. Девушке оставалось лишь посетовать на себя за робость, не позволившую ей сделать более глубокий разрез. Хотя, может быть, этого хватит. Проблема заключалась в том, что она не была уверена. Сколько выливается крови, когда рвется девственная плева? Эдда не упомянула об этом, а Мерри не догадалась спросить. Она беспокойно заерзала на кровати, опасаясь, что слишком маленькое количество крови может ее выдать.
Потом она скользнула взглядом по клинку и сообразила, что он слишком чистый. Определенно, если бы он прорвал им девственную плеву, кровь должна была остаться и на нем. Когда ножом кого-то протыкают, на нем ведь тоже остается кровь.
Мерри потихоньку выругалась, но делать было нечего, придется снова порезать себя. Она решила, что крови должно быть побольше, и какая-то часть обязательно должна попасть на него. Она стиснула в руке рукоять кинжала, прижала лезвие к внутренней стороне правого бедра и сделала разрез. На этот раз боль оказалась такой сильной, что ей пришлось прикусить язык, чтобы не заорать. И кровь теперь не каплями выступала на порезе, а текла на простыню. Девушка не рассчитала усилия и резанула глубже, чем хотела.
«А, ладно, во всяком случае, теперь крови должно быть достаточно», — подумала Мерри и переместилась к центру кровати. Она прикоснулась бедром к телу Алекса и вспомнила, что должна нанести немного крови на него. Сделав это, она больше не обращала на мужа никакого внимания, сосредоточившись на размазывании вытекавшей из пореза крови. В конце концов, кровь течь перестала. К этому моменту Мерри даже забеспокоилась — уж слишком долго кровотечение не прекращалось. Она даже хотела забинтовать чем-нибудь порез, но побоялась встать. Поэтому она спокойно легла, натянула на себя простыню и приготовилась спать.
