— Разве мальчики не должны находиться в школе?
— Они посещают школу, когда денег хватает, чтобы платить за обучение, но обычно приходится ограничиваться услугами гувернера.
— И вы тоже живете здесь? Поэтому я и не видел вас у Хаттон-Муров?
— Нет, я здесь не живу. А Чарлз и Кларисса, насколько мне известно, ничего об этом доме не знают. Я прихожу сюда, когда могу. К счастью, это случается довольно часто. Пока мне не исполнится двадцать пять, я должна жить у Хаттон-Муров.
Пенелопа решила, что ее гостям не обязательно знать о том, что она жила там лишь по одной причине — боялась, что только таким образом сможет по достижении двадцати пяти лет заявить свои права на этот дом. Им не следовало знать и о завещании — в нем было сказано, что дом станет ее собственностью, когда ей исполнится двадцать пять, или же в том случае, если она выйдет замуж. Она могла бы получить в наследство еще один дом, но Чарлз с Клариссой уже объявили его своей собственностью. Что осталось от того немалого состояния, которым владела ее мать до второго замужества, Пенелопа точно не знала, однако очень опасалась, что может каким-то образом потерять и этот дом. Ведь от Чарлза всего можно было ожидать — в этом-то она нисколько не сомневалась.
— Вы все еще не ответили на вопрос, — сказал Эштон. — Почему я вас не видел в доме Клариссы?
— По правде сказать, никто из нас не может припомнить, чтобы видел вас хоть где-нибудь, — добавил лорд Маллам. — Ни на одном балу, ни на одном ужине…
— И никто из нас ни разу не слышал про вас от Хаттон-Муров, — заметил барон Фишертон. — Хотя вы тоже из Хаттон-Муров.
— Да, но только формально, — сказала Пенелопа. Очевидно, эти люди зря времени не теряли — почти все о ней узнали. — Видите ли, барон удочерил меня лишь потому, что так ему было легче наложить лапу на все, что оставил после себя мой отец. Но затем, после смерти барона и моей матери, нужда в лицемерии отпала. Меня выселили на чердак и почти забыли о моем существовании. Поэтому я могу так часто приходить сюда. К счастью, Хаттон-Мурам нет до меня дела. Пока я не попадаюсь людям на глаза, у них со мной нет проблем. И меня такое положение дел вполне устраивает. — Едва заметно улыбнувшись, Пенелопа продолжила: — О том, что происходит у них в доме, мне рассказывают некоторые слуги, а также… Стыдно признаться, но я порой подслушиваю. В доме множество всяких закоулков и тайных переходов, о которых Хаттон-Муры ничего не знают. По каким-то неизвестным мне причинам моя мать ничего не говорила своему второму мужу об этих особенностях дома. И она наказала мне хранить все это в тайне.
