— Да, разумеется. Зовите меня алчным ублюдком, но мне нужны эти деньги. Я едва свожу концы с концами. — Эштон поморщился. — Если только не произойдет чудо, я скоро стану мужем леди Клариссы. У меня нет выбора. Особенно сейчас, когда я узнал, что лорд Чарлз выкупил почти все векселя моего отца.
— Он тебе угрожал?
— Не буквально, но ведь такие вещи не говорят в лоб, не так ли? Информация о векселях прозвучала очень вовремя — когда мы обсуждали брачный контракт. Так что последствия моего отказа будут весьма очевидны. Либо я женюсь на Клариссе, либо Чарлз потребует немедленной выплаты по всем долгам. А вот этого требования я при всем желании выполнить не смогу, даже если лишу всю семью последних средств к существованию. Часть приданого Клариссы так или иначе пойдет в уплату долга, так что я получу даже меньше, чем рассчитывал. — Эштон решительно покачал головой, когда все его друзья заговорили одновременно. — Нет-нет, никаких ссуд. С меня хватит тех долгов, что наделал мой отец. Не хватало мне еще и самому влезать в долги.
— Напрасно отказываешься, — сказал Брант. — Но сейчас не будем об этом спорить. Пока мы ждали тебя, Марстон принес нам информацию об Уэрлоках — как и обещал.
Эштон обвел взглядом друзей:
— Собираетесь сообщить мне что-то неприятное?
— С этим можно и подождать, — ответил Брант.
— Нет уж, выкладывайте! Выкладывайте все!
— Что ж, в таком случае… Хотя Марстон сказал нам, что он еще не вполне закончил отчет, генеалогическое древо, им нарисованное, выглядит весьма впечатляюще. Уэрлоки и Воны уже давно связаны родственными узами с наиболее значительными семействами Англии. В настоящий момент наибольший интерес для тебя и для всех нас представляет некий маркиз Солтервуд, один из Уэрлоков, который женился на Минерве Уэрлок, своей очень дальней родственнице. В этом браке родился один ребенок, девочка. Маркиз умер через десять лет после свадьбы, почти день в день. Через три года после смерти маркиза его вдова вышла замуж за барона Хаверстайла и погибла на четвертом году брака вместе со своим мужем во время кораблекрушения. Но до этого барон удочерил ее первого ребенка, и в результате удочерения девочка получила имя Пенелопа Уэрлок Хаттон-Мур.
— Проклятие… — пробормотал Эштон и тяжко вздохнул.
— Жаль, что ты не слышал ее, Артемис. — Пенелопа замешивала тесто, в то время как брат лущил горох. — Она была в ярости от того, что Радмур подарил ей… Как же она выразилась?.. «Какую-то жалкую безвкусную дешевку с сапфирами и бриллиантами вместо знаменитого изумруда Радмуров». — Пенелопа посмотрела на брата, сидящего напротив нее за столом. — Ей действительно нет до него самого никакого дела.
