Катринко наморщила лоб:
— И это имеет значение — что твой дед был семинолом?
— Я привык думать, что да. Вот откуда у меня цвет кожи — хотя сегодня это ничего не значит. Но помню, что для моего деда это значило очень много… Он всегда топал ногами и нес кучу какой-то чуши, которая до нас не доходила. По-английски он говорил еле-еле. И никогда от него не было толку.
— Пит, — вздохнула Катринко. — Я думаю, пора нам отсюда выбираться.
— А зачем? — удивленно спросил Пит. — Здесь мы в безопасности. От местных нам ничего не грозит. Они нас даже увидеть не могут, не говоря уж о том, чтобы тронуть. Да они нас даже представить себе не могут! При нашем фантастическом тактическом преимуществе мы для них просто как боги.
— Все это я знаю, Пит. Они ребята до невозможности простые и тупые, мне они не очень нравятся. И они для нас угрозы не представляют. Честно говоря, мне они уже даже наскучили.
— А мне нет! Потрясающе интересный народец. Эта мешковатая одежда, акустические песни, это копошение в земле… У этих людей есть что-то, чего у нас, современных, уже нет.
— Да? — спросила Катринко — Что, например?
— Не знаю, — сознался Пит.
— Ладно, что бы это ни было, оно не слишком важно. — Она вздохнула. — А у нас с тобой серьезные задачи есть, напарник. Нам надо пробраться мимо всех этих злобных роботов там, снаружи, подняться по стволу, потом топать обратно четыре дня через мерзлую пустыню без рюкзаков. До самого глайдера.
— Тринк, здесь же еще два звездолета, в которых мы не были. Тамошних людей ты видеть не хочешь?
— Что я сейчас хотела бы видеть, так это горячую ванну в четырехзвездочном отеле, — ответила она. — И колоссальные заголовки мировой прессы — все обо мне. Вот это было бы отлично.
Она осклабилась.
— А как же эти люди?
— Пит, я не человек, — спокойно ответила Катринко. — Быть может, потому, что я — бесполая, но главное — ты выступаешь не по теме. Эти люди — не наша забота. Наша забота — вернуться к глайдеру в рабочем состоянии, чтобы мы могли сделать то, что нам поручено, и вернуться на базу с данными. О'кей?
— Хорошо, только давай сначала проникнем в еще один звездолет.
— Надо двигаться. Пит. Мы лучшее снаряжение потеряли, и подкожный жир у нас тоже кончается. К этому надо отнестись серьезно, если хочешь остаться в живых.
— Но мы же никогда сюда не вернемся. Кто-нибудь сюда придет, но ясно как день, что не мы. Понимаешь, мы же Спайдеры — как мы можем уйти, не посмотрев?
Катринко явно поддалась:
