— А старик, должно быть, уже в летах.
— Да что ты! Он совсем еще живчик и очень обаятелен. По-настоящему опасные люди всегда очаровашки. Это помогает им выжить.
— И я за выживание, — задумчиво произнес Старлитц.
— Тогда можешь взять у него несколько уроков обаяния, Леха. Во-первых, они тебе не помешают, а во-вторых, ты — наш связной.
* * *
Раф Шакал проделал путь через Балтику в опечатанном «фиате». Это был желтый двухдверный автомобиль с датскими номерами. Его водителю, финке, было, наверно, лет двадцать. Крашеные черные волосы были переплетены длинными хвостами растрепанного зеленого шнура. Одета она была в красную блузку, обрезанные джинсы и полосатые хлопковые носки.
Старлитц забрался на сиденье слева, хлопнул дверью и улыбнулся. Девчонка вся вспотела от жары, страха и нервного напряжения. В ушах у нее красовалась батарея пирсинга. Татуированная волчья голова на ключице вынюхивала что-то в основании ее шеи.
Старлитц извернулся, поворачиваясь к заднему сиденью. Городской герилла вдавился в сиденье «фиата» — дремал, был под кайфом или, может, помер. Раф был облачен в хлопковый пиджак, просторные «ливайсы» и «рейн бэнсы». Кроссовки он снял и спал, подтянув на сиденье ноги в мятых горчично-желтых носках.
— Как наш старик? — спросил Старлитц, поправляя ремень безопасности.
— На паромах его укачивает. — Девчонка двинула по Эспланаде. — Мы отвезем его на явку. — Она бросила на него косой взгляд подведенных черным глаз. — Вы нашли надежную явку?
— Конечно, место должно подойти. — Его порадовало, что она настолько хорошо говорит по-английски. После четырех лет за стойкой бара в Роппонги сама мысль о том, что придется переключиться с японского на финский, приводила его в ужас. — Как вас называть?
— А как вам сказали меня называть?
— Никаких инструкций.
Костяшки девчонки на рулевом колесе побелели.
— Вас не проинформировали о моей роли в этой операции?
— С чего бы это?
— Раф теперь наш агент, — ответила девчонка. — Он не ваш агент. Наши операции совпадают — но только потому, что наши интересы совпадают. Раф принадлежит к моему Движению. Он не принадлежит никакой фракции русских.
Старлитц извернулся на сиденье и поглядел на спящего террориста. И позавидовал глубокому чувству умиротворенности этого человека. Из-за «рейн бэнсов» трудно было судить наверняка, но пятно пота на лбу придавало Рафу впечатление неподдельной расслабленности и уверенности в себе. Старлитц подумал над последним замечанием девчонки. Он понятия не имел, с чего это финка-студентка предъявляет претензии на пятидесятилетнего ветерана городской гериллы.
