Кто успел донести? Она с хозяев глаз не спускала, а за Биддла вообще бы руку на отсечение дала! Еще могла бы уйти незаметно со двора, сторонкой, огородами. Но там же Кеннет! Спит, без сознания, в бреду... Спокойно! Кто сказал, будто это за нами? Может, у них обычная проверка на предмет, скажем, краденого.
Эти несколько минут стоили ей седых волос равного количества и еще стольких же, когда, спустившись вниз в компании сдержанно-услужливого Биддла, эти двое подманили к себе Грандиозу, уже переодевшуюся и без дела сидевшую в уголке,, и о чем-то говорили с ней. Потом ушли, Биддл проводил их до ворот, а после подскочил к Анельке и с жаром принялся объясняться с ней, даже как будто оправдываться. Там, за оградой простучали копыта конного отряда. Аранте стоило немалых усилий напомнить себе, что дела законников выше скромного разумения служанки, спящей с господином.
- Пойду, - сказала она Фефе, нарочито неторопливо поднимаясь с места, - спрошу, чегой-то им надо было.
Биддл, разумеется, хотел как лучше. Подавая пиво похмельным возчикам, раздухарившимся с утра, он и сказал-то им всего лишь не шуметь, потому что наверху, "в номерах", как он выразился, отдыхает раненый офицер с сестрой-девицей дворянского роду. Для него это был всего лишь повод к самодовольству и еще возможность напомнить публике, что у него есть "номера".
- Чего придумали! - возмущался он. - Лист вести на постояльцев, с указанием имен и причины путешествий. Я разве почтовая станция? Где я писарей наберусь? Мое дело - за стойкой стоять, пиво разливать. А бегать в приказ - им надо, пусть сами ноги бьют. Ищут они кого-то, а прямо сказать - мнутся, будто государева тайна.
Государева тайна и есть, холодно подумала Аранта. Да, наших имен не выкликают по площадям. Тем не менее Клемент Брогау, несомненно, заинтересован отыскать ускользнувшую силу, по определению верную Рэндаллу Баккара.
Поэтому о поиске осведомлены лишь те, кому это положено по чину.
- А кого ищут-то? Беглецов али преступников?
- Ничего не сказали. Поднялись посмотреть сеньора вашего, он в беспамятстве лежит. Посмотрели, не признали вроде. Говорит один: "Может, он, да рана-то, гляди, свежая. А тот уж сколько лет без руки. И волос как будто темнее". Без руки, бабоньки, слышите? Вора какого ловят, поди.
Выходит, они не признали Кеннета. Немудрено. Волосы его могли показаться темнее от пота. И даже если кто-то из чиновников когда-то видел его в лицо, ошибиться теперь было проще простого. Выразительность страдания отодвинула красоту на задний план, от лица осталась едва половина.
