— Эпохи Дебьенна-Полиньи, — поправил его Дебьенн, подкрепив свои слова скорбным вздохом.
— Я бы хотел поговорить с мадемуазель Дааэ, — вклинился я.
— Здесь ее нет, — произнес Полиньи, изучая пачку документов, которую он затем передал Дебьенну. Тот бегло взглянул на них и отдал обратно.
— Мы хорошо поработали, — отметил Дебьенн, глядя на афишу на стене.
— Очень хорошо.
— Где я могу найти ее?
Впервые они обратили на меня внимание.
— Не понимаю, зачем вам это нужно, мсье…
— Сигерсон, — напомнил я. — Я, если помните, друг мадемуазель Адлер.
— Мсье Сигерсон, — ответил Полиньи, — Вы нас извините, но ваша дружба с мадемуазель Адлер, хоть и производит внушительное впечатление, не может служить для вас passe-partout[45].
— Боюсь, что вам придется заняться чем-нибудь другим, — добавил Дебьенн, сминая пачку бумаг и бросая их в мусорную корзину.
Я глубоко вздохнул.
— Что ж, джентльмены, вы вынуждаете меня сказать вам правду.
— Ага, — безо всякого интереса произнес Полиньи.
— Я здесь по поручению Скотланд-Ярда, — объявил я, применив мой лучший итонский акцент.
Оба разом прекратили свои занятия и уставились на меня.
— Что?
— По просьбе мсье Мифруа из парижской префектуры, — добавил я, вернувшись к французскому, — я устроился в оркестр с целью расследования обстоятельств гибели Жозефа Бюке.
Говоря это, я молился, чтобы, погрузившись в собственные дела, эти двое не припомнили, что я начал работать в оркестре еще до того, как убили Бюке, иначе я оказался бы подозреваемым.
— Скотланд-Ярд? — повторил Дебьенн. В его правом глазу возник тик или спазм, и он прижал его рукой. — А зачем бы префектуре Парижа понадобилась помощь англичанина в расследовании смерти Бюке?
— Им не англичанин был нужен, — объяснил я, позволив себе выказать легкое нетерпение, — им нужен был полицейский, способный играть на скрипке, — теперь они уже слушали меня очень внимательно.
— Леру всегда говорил, что вы не норвежец, — вдруг вспомнил Полиньи. — Как же вас зовут?
Я едва не подавился, произнося эти слова, но у меня не было других средств для маскировки, кроме собственного ума. Господи, прости меня, грешного.
— Инспектор Лестрейд[46]. По понятным причинам, я не ношу при себе документов, — несколько торопливо продолжил я. — Но я уверен, что мадемуазель Адлер подтвердит мои слова.
Бывшие директора опустились в кресла за своими столами.
— Скотланд-Ярд, — повторили они.
— Префектура сочла это дело крайне серьезным, господа. Может быть, мы могли бы поговорить наедине?
