— Что ты говоришь! — Она прижала руку к губам. — Бедный! Ведь у него сильно пострадали руки.
— Именно. Почему всегда так получается? — Няня Гамильтон помолчала в печальном недоумении. — Помнишь того певца, которому делали операцию на гортани? А начинающую балерину, у которой одна нога осталась короче другой? Словно судьбе не нравится людской выбор, и она решает вмешаться. Это не я придумала, так говорила старшая медсестра. Я лично всегда считаю, что с судьбой бесполезно бороться. Надо быть реалистом.
— Да уж, я знаю твой девиз, старушка Гамми.
Опал критически взглянула на подругу.
— Я смотрю, ты едва не ревешь, потому что знаешь, как плохо у него с руками… Но ведь ты тут ничего поделать не можешь!
— Но как это ужасно, Гамми!
— Конечно ужасно. Как опытная сплетница, могу сказать, что и в твоей новой палате есть парень, на которого ты сильно действуешь. Ты покраснела! Значит, правда. Это Джефри Филби, так?
— Я знаю, — вздохнула няня Ричмонд. — Он очень приятный человек. И это опять же ужасно. Что может утешить человека, который не хочет больше жить, потому что прекрасно знает, что с позвоночником у него каюк? И это после того, кем он был!
— Ты же не собираешься из-за этого делать глупости? Правда, Ричи, о тебе уже болтают. Разве что он действительно тебе нравится, а? Он что — стал для тебя кем-то особенным?
— Нет, конечно, не глупи. Разве нам не долбят здесь с самого начала, что категорически нельзя крутить романы с больными?
— Так-то так, но кое-кого это не остановит, — пожала плечами Опал. — А что ты собираешься делать с Дадли Марчмонтом?
— Мне пока ничего не пришло в голову, кроме библиотеки. Я уже ходила туда для бедняги Филби.
— Да, кстати, насчет библиотеки. Наша библиотекарша на тебя обижается. Говорит — почему нельзя брать книги у нее, чем они хуже?
— Ничем, просто у нее выбор очень ограниченный. А для него я брала специальные книги…
— По альпинизму? — Опал хмыкнула.
— Нет, разумеется. Карлайла, Рёскина. Он их прежде не читал, а теперь увлекся. Если удается заинтересовать больного книгой и заставить на какое-то время забыть о его несчастье, это уже кое-что.
Мужчина, остановившийся в дверях, неожиданно со стуком выронил книги, и они испуганно обернулись. Это был Керни Холдсток. На его лице с резкими чертами отразилось раздражение, не сулящее поблажки.
Обе девушки быстро вытерли руки и шагнули вперед.
— Вы что-то хотели, сэр? — спросила Опал.
— Мне нужна старшая сестра, — ответил он сухо, глядя на молчавшую Лейлу.
