Самым мрачным из этих бараков был туберкулезный; если бы Консуэло знала, что ее дочь часто бывает в нем, она бы сошла с ума. Ни мать, ни Джосайя этого не знали, а саму Аннабелл больше всего интересовали именно тяжелые пациенты; там она скорее могла научиться ухаживать за безнадежно больными людьми.
Однажды, вернувшись домой, Аннабелл обнаружила, что Джосайя и Генри сидят на кухне. Когда Джосайя посетовал на ее позднее возвращение, Аннабелл ощутила чувство вины. Она весь день разрывалась между маленькими пациентами туберкулезного барака и приехала только в десять вечера. Джосайя и Генри занимались ужином и обсуждали дела банка. Муж крепко обнял уставшую и продрогшую жену, усадил Аннабелл за стол и налил ей бульона.
Разговор, как это обычно и бывало, завязался оживленный, и Аннабелл на время забыла о своих подопечных. Сначала она приняла в беседе активное участие, но, выпив горячий бульон, сникла. Дремота одолевала ее, и Аннабелл попрощалась с мужчинами и пошла к себе. Она приняла горячую ванну, надела теплую ночную рубашку и скользнула под одеяло. Уснула она задолго до ухода Генри. Когда в спальню наконец вошел Джосайя, она проснулась, сонно посмотрела на мужа, улегшегося рядом, и прильнула к нему. Но через несколько минут сна у нее не осталось ни в одном глазу; за несколько часов Аннабелл успела выспаться.
— Извини… Я сегодня очень устала, — тихо сказала она. Ее радовала близость мужа, в Джосайе Аннабелл нравилось все. Она надеялась, что Джосайя относится к ней так же, но иногда сомневалась в этом. Ее муж был совсем не похож на ее отца и брата. Супружеские отношения были куда более сложными, чем она могла предположить, и часто ставили ее в тупик.
— Ничего, — шепнул он. — Просто мы заболтались, а у тебя был трудный день. Я все понимаю.
Аннабелл была самоотверженной и не жалела сил, трудясь на благо других. У этой женщины было доброе сердце, и Джосайя искренне любил ее. Никаких сомнений на этот счет у него не было.
На мгновение наступило странное молчание. Казалось, Аннабелл хотелось о чем-то спросить.
— Как ты думаешь… может быть, нам пора завести ребенка? — наконец шепотом спросила она.
Она всегда стеснялась говорить об этом. Джосайя долго молчал, но Аннабелл почувствовала, что он напрягся. Однажды она уже затрагивала эту тему, однако понимания не нашла. Джосайя не любил, когда его торопили.
— Аннабелл, у нас впереди еще столько времени! Мы женаты всего три месяца, нам нужно привыкнуть друг к другу. Я же говорил тебе об этом, всему свой срок. Не следует торопить события.
