Ольга вслушивалась в этот разговор с каким-то тревожным чувством. Ее, конечно, не возьмут. Но в самом деле, стоит ли отцу так рисковать? Теперь, когда экспедиция достигла Луны, когда их ракета стоит на каменистом ее грунте, что уже само по себе является величайшим достижением науки, — нужно ли сейчас пускаться на какой бы то ни было риск?
Такого же мнения, очевидно, и Загорский. Тихо, но довольно твердо, он сказал:
— Это верно, Иван Макарович, наука не может удовлетворяться тем, что лежит рядом. И наш перелет — красноречивое тому доказательство…
Ольга видела, как поднял брови ее отец, переводя взор то на Загорского, то на Милько, которые сидели за круглым столом.
— Но разве мало, — продолжал Загорский, всматриваясь в разложенную на столе карту, — если мы исследуем только ту почву, что под нами. Эти скалы, которые обступают плато?
— Да, этого мало, товарищ Загорский! — Иван Макарович подошел и опустил руку на его сильное плечо. — Надо всегда стремиться к большему, и даже если оно — самое тяжелое — это не испугает нас. Кто поведет машину?
— Я бы хотел прокатиться, — поднялся Милько.
— Если разрешите, я охотно, — сказал и Загорский.
Иван Макарович стоял, погруженный в мысли. Он колебался, кого же назначить водителем вездехода? Милько — механик, наверное он повел бы лучше, но мало ли что может случиться в дороге… Кто тогда поднимет ракету?
— Поедете вы, товарищ Загорский.
И опять тревога сжала сердце Ольги. В ней боролись два чувства: гордость за отца и страх за его жизнь Девушка сквозь иллюминатор смотрела на отвесные скалы и думала: «Что там за ними? Хватит ли кислорода?» А горы стояли молчаливые, поседевшие от времени и, казалось, равнодушные ко всему на свете: к Солнцу, нагревавшему их, к холоду, от которого трескались камни, и к этим людям, прилетевшим сюда с далекой Земли…
Иван Макарович сказал;
— Нам пора!
Втроем они быстро приготовили машину, взяли баллоны с кислородом, разные инструменты и припасы, и Ольга видела, как вездеход, словно нащупывая дорогу, пополз по направлению к межгорью.
