*****
Гордо распевая песни, мы прибыли в расположение роты после полуночи. Пехотная школа была окончена.
На следующий день поступил приказ, и мы построились на последний смотр перед отправкой в 30-дневный отпуск.
И тогда командир, который нечасто показывался нам на глаза, произнёс прощальную речь.
До назначения в Форт-Полк капитан Грег Галитц служил командиром роты в 173-ей воздушно-десантной бригаде.
— Джентльмены, полагаю, вы прекрасно подготовились. Через несколько недель вы отправитесь во Вьетнам. Там вы вольётесь в пехотные роты. Вас направят туда, где вы будете нужнее всего.
Он помолчал.
— В вас будут стрелять…
Он снова помолчал.
— Многие погибнут или будут ранены.
И опять молчание. В рядах заволновались, стало как-то неловко.
— Оглянитесь вокруг себя, джентльмены, посмотрите на товарищей слева и справа.
Мы посмотрели друг на друга, принуждённо хмыкая и имея одно лишь желание — чтобы он поскорее закончил свою чёртову речь и мы, наконец, подбросили в воздух шляпы и отправились по домам.
Положив руки на пояс, капитан рассматривал нас и как будто выискивал в молодых лицах знаки слабости, как будто пытался определить тех, кто не смог справиться с нею.
Мы нервно посмеивались и улыбались друг другу, пытаясь снять напряжение, опускали глаза и ковыряли ботинками красную пыль.
— Один из вас погибнет. Другой будет серьёзно ранен. А третий вернётся домой с другими проблемами.
Таковы факты жизни в пехотной роте.
Две трети этой учебной роты вернутся домой мёртвыми или покалеченными. Там не игра, ребята. Надеюсь, вы запомнили всё, чему здесь учились.
Удачи вам всем…
Глава 9. «Город греха: война внутри войны»
В стране смерти мы искали любви…
Сайгон был городом-наркоманом, а мы — его наркотиком: развращение детей, увечья юношей, проституция женщин, унижение стариков, разделение страны — всё это творилось от нашего имени. При французах этот город представлял собой опиумную стадию наркомании. С приходом американцев началась героиновая фаза.
— Джеймс Фентон, британский поэт, «Падение Сайгона».
Вокруг Сайгона нет джунглей. Плоская затапливаемая равнина, окружающая город со всех сторон, почти полностью занята полями различных оттенков бурого, коричневого и зелёного цвета. В сезон дождей с воздуха можно видеть сотни рисовых чеков и мутных прудов, напоминающих заплаты на килте сумасшедшего.
Рощи пальм-нипа разбросаны там и сям, и полосы тёмной растительности означают границы ферм и селений.
Здесь босоногие вьетнамские крестьяне живут в лачугах из травы на сваях, от восхода солнца до заката обрабатывают землю, распахивая её на буйволах, и собирают урожай. Дороги и каналы разбегаются во всех направлениях и пересекаются друг с другом подобно паутине.
