— Сколько у тебя вэ-эс? — спрашивал Сейлор у новенького.
— Что это такое? — удивлялся парень.
— Как, разве ты не знаешь? «Время в стране»! Когда ты сюда приехал?
— Сегодня утром.
— Чё-о-о-орт! Sin loi…прости. Мне жаль тебя, солдат!
— Почему это?
— Потому что мне некогда с тобой болтать…ещё 361 день, и однажды после подъёма — извини — меня уже нет!
Мы обменяли «капусту» на сертификаты денежного довольствия — смешные деньги джи-ай, солдатский эквивалент денег во Вьетнаме.
Хождение долларов США было против правил: армия считала, что если доллары начнут вливаться во вьетнамскую экономику, это спровоцирует скачок инфляции в стране.
На легальном валютном рынке доллар стоил 118 пиастров во вьетнамской валюте. Однако по всему Вьетнаму процветал чёрный рынок, на котором можно было удвоить деньги, конвертируя «зелёные» в пиастры в сделках с сомнительными маклерами.
Время еле двигалось. Мы жили от построения до построения и ждали приказ о назначении в какую-нибудь пехотную роту.
Дождь начинался каждый день в 4 часа утра. Много воды и мало свежести.
В пять открывался клуб для рядового состава. Единственное место, куда можно было пойти после нарядов.
Нам выдали расчётные книжки расплачиваться за еду и выпивку. Пиво — «Баллантин» и «Сан-Мигель» — стоило пятнадцать центов за банку.
После нескольких банок пива некоторые начинали щипать вьетнамок-официанток за задницу и предлагали заняться «бум-бум». «Бум-бум» на появившемся во время войны жаргоне означало секс.
К семи часам появлялся вьетнамский ансамбль и исполнял попурри из американских шлягеров: «Одинокий бык», «Чёрное — это чёрное», «Моя девушка» и «Стриптизёрка».
Мы четверо — Сейлор, Саттлер, Сиверс и я — ходили в клуб каждый вечер и протирали штаны с парнями, которых знали ещё по курсу повышенной подготовки пехотинцев. Сдвигали столы, пили пиво, лопали бутерброды с яичницей, трепались о пехотной дивизии, в которую пошлют, и мечтали, как пройдём через войну и на родном берегу — может быть, даже в Сан-Франциско — закатим знатную вечеринку.
Не всем сидящим за столиками предстояло вернуться домой живыми, но говорить об этой очевидности считалось дурным знаком, и мы об этом не говорили.
По прибытии во Вьетнам нам присвоили звание рядового 1-го класса. И на следующие двенадцать месяцев определили доплату в 65 долларов в качестве боевых. Плюс основное жалованье увеличивалось до 110 долларов в месяц, и таким образом наш ежемесячный бюджет составил 181 доллар. Причём подоходный налог во Вьетнаме не взимался.
