Рождественский мораторий на ведение войны — передышка, чтобы отпраздновать день рождения Князя Мира, но мало кто верит, что он будет соблюдаться. Ребята говорят, что врагом управляет Князь Тьмы.
ТВОП-ТВОП-ТВОП…
Над укутанными саваном тумана джунглями во временном районе высадки десанта скользит рой вертушек «Хьюи» и приземляется на посадочную площадку, отмеченную зелёными дымами. Солдаты забираются на борт.
В передовом базовом лагере освобождается посадочная полоса, и вертолёты подобно огромным механическим москитам один за другим падают с неба на аэродром 173-ей воздушно-десантной бригады.
Выстраивается длинная грязная очередь за едой. Солдаты никогда не расстаются с винтовками. Они переминаются с ноги на ногу, чтобы съесть порцию индейки и кусок тыквенного пирога. Потом — бриться, чистить винтовки, писать письма домой и перечитывать письма из дома.
Рождество в боевой зоне не похоже на Рождество где-либо ещё.
Никто не развешивает заботливо у очага чулочки с подарками. Здесь вместо них — мины-ловушки, пули и бомбы.
Никто не поёт кароли. Слышны только звуки 105-мм гаубиц, ухающих по дальним целям, похожий на летнюю грозу грохот орудий на холмах да треск редких снайперских выстрелов, вздымающих облачка пыли у больших палаток защитного оливково-коричневого цвета.
Снега нет, вместо него — тропическая жара, муссонные дожди и малярия.
Ни церквей, ни свечей. Если где-нибудь соберутся люди во имя Его, то слепая разрушительная сила одной мины сможет разметать весь приход.
Но для верующих будет небольшой религиозный праздник, потому что армия считает, что солдатам необходима вера.
На этих вечерних молитвах и благочестивые, и скептики, и просто напуганные обратят свои взоры к священнику, каждый со своей верой, каждый по-своему.
Будут просить мужества и защиты. Будут просить о завтрашнем дне. О самой жизни.
Будут молить, чтобы Бог — если есть Бог мира и любви — заступился за них в этой войне. Чтобы Он сражался рядом с ними, чтобы дал силу и удачу им, а не врагу.
Они будут умолять Господа встать на их сторону, хотя знают, что это нечестная война.
И в руках будут сжимать распятия, чётки, семейные библии, медали Святого Кристофера или монетки-амулеты, с которыми их отцы прошли Вторую мировую войну, и будут надеяться, что им приведётся дожить до следующего Рождества.
Солдат обращается к священнику, к самому Господу тем быстрее, чем меньше у него возможности повлиять на враждебное окружение, в котором он оказался. Здесь большинство джи-ай молятся «какого чёрта!», потому что вера хоть во что-то, пусть даже такая извращённая, всё-таки лучше, чем ничего.
