Просто отвратительно, что он так разболтался.
Но почему вы лично принимали участие в этой кампании? Наверное, считаете себя просто неотразимым?
Само собой, и еще я страшно тщеславен.
Тони никогда так о вас не отзывался.
Это лишь доказывает его лояльность и сдержанность.
Значит, тогда он не сказал вам, что я — разрушительница домашних очагов?
Вот как? Нет, конечно, не сказал. Мы с Тони вообще давно не виделись.
Они с женой развелись. Но не из-за меня, нет, не подумайте. Я — относительно недавнее его приобретение. И сказала, что являюсь разрушительницей браков только для того, чтобы знать, что вы на это скажете.
Что я могу на это сказать? Разве что комиссия по приобретению Тони ценностей должна стоя аплодировать ему.
Если уж быть честным до конца, Мистлер подумал, что этот старый козел далеко не промах. Была какая-то милая теплота в этой девушке, изумительная, чистая кожа, и она совершенно права, что не портит ее всякой липкой дрянью. Он был готов поклясться, что и пахнет от нее так же свежо и приятно.
О, у этой комиссии полным-полно работы. У Тони, знаете ли, целые толпы девушек.
Ничего я не знаю. Мы с Тони учились вместе в старших классах школы, а потом — в колледже. И часто встречались с ним и его женой Фиби на подобного рода вечеринках. Вот, собственно, и все.
Ну, конечно, весело отмахнулась она. Эдакие милые молоденькие мальчики в форменных блейзерах и коротеньких штанишках из серой фланели.
Затем она сменила тему разговора. Сказала, что работает фотографом по найму и вот-вот собирается отправиться в Европу. У нее уже почти стопроцентный контракт с миланским домом моды, именно там она и сделает первую свою остановку. Ну а дальше видно будет. Ее просили поснимать одну квартиру в Париже, приобретенную и декорированную богатой супружеской парой из Бразилии. Возможно, удастся потом продать снимки в «Вог». И было бы очень неплохо занять чем-то время в промежутке. Как он считает, есть ли у нее шанс поработать для его агентства? Было бы очень здорово отхватить такой кусок пирога. Она усмехнулась. Похоже, была довольна собственной фразой. Он ответил, что может узнать, если, конечно, она назовет ему свою фамилию. И адрес, чтобы можно было связаться.
На карточке значилось только ее имя, крупными печатными буквами. Она достала из блокнота фломастер и дописала на ней «Верано», а чуть ниже — номер телефона.
Это в Бруклин-Хейтс, добавила она прежде, чем он успел спросить.
Какая красивая фамилия, особенно для этого времени года. Впрочем, она хороша во все времена.
