Капитан помолчал, сдавленно кашлянул, потом сказал еще тише:
— Ты слышал про «русскую рулетку»? Была такая игра у царских офицеров в орел или решку со смертью — заряжали барабан семизарядного нагана одним патроном и пускали по кругу. Каждый вертел барабан, как рулетку, и, приставляя дуло к виску, спускал курок. Окопная деморализация, фатализм, жизнь — копейка. Так вот что я тебе скажу. У нас не один патрон в барабане, а полный барабан без одного патрона. Надежда хоть и маленькая, но есть. Весь расчет на то, что наши придут сюда через две недели, самое большое — месяц. Но и в этом случае мы должны быть готовы ко всему, к самым тяжелым потерям.
— Да, пожалуй, ты прав, Павел. Что ж, волков бояться… Пойду, проверю пост…
Измученная Аня не стала раздумывать над услышанным. Она уснула и спала еще часа три… Проснулась около полдня. В рукаве копошился муравей. Вытряхнув его, она огляделась. Жарко светит солнце. Душисто пахнет разогретой сосновой смолой. Капитан лежит, подперев рукой подбородок, изучает карту. Ослепительно блестит целлулоид в раскрытой полевой сумке. Неподалеку шумит электропила и пыхтит локомобиль на лесопильне.
Зина спит, полуоткрыв рот. Она всего на два года моложе Ани — ей идет двадцать первый, — но сейчас она кажется совсем девчонкой. Чем-то похожа она на шестнадцатилетнюю сестренку Танюшку. Ерзает во сне, прилаживаясь к буграм и вмятинам, Ваня Мельников и Натан Раневский. Кто же сменил их на посту? Зварика и Овчаров сидят, жуют сухари. Значит, наблюдение на опушке ведут Целиков и Тышкевич.
Взглянув на «кировские» часы, повернутые циферблатом к внутренней стороне кисти — чтобы не разбились при прыжке, — Аня садится. Болит ушибленный бок, ноют ноги; Аня протирает пальцами глаза. Умыться бы, да негде. Может, взять воды из фляжки?
— Что ты делаешь, Аня? — шепчет капитан. — Отставить! Экономь воду. Мы уже завтракали. Вон в банке вам с Зиной тушенки оставили. Съешь пару сухарей с салом, выпей несколько глотков воды, и все пока. Груз-то мы не нашли!
Вдруг он быстро пододвигается к Зине. Видно по лицу — она вот-вот чихнет во сне. Капитан осторожно зажимает ей рот ладонью. Зина просыпается, широко открывает глаза, сразу соображает, в чем дело, и садится, улыбаясь.
— Чихнуть не дадут, фрицы проклятые! — говорит она тихо, поблескивая голубыми глазами и поправляя под беретом светлые, мягкие волосы.
Зинины щеки снова пылают румянцем. Усталость как рукой сняло. Подумаешь — пятичасовой марш! Приходилось и тяжелей — бывало, сутками напролет топала в пору всяких немецких блокад и блокировок, прочесов и облав. Летом сорок второго ей посчастливилось работать в Белоруссии у самого Артура Карловича Спрогиса, командира той части, из которой вышли ее боевые подруги Леля Колесова и Зоя Космодемьянская. Она могла часами рассказывать об этом командире разведчиков, старом партизане и чекисте, латышском стрелке, бойце кремлевского караула, охранявшего кабинет Ленина. Леля погибла в бою, Спрогиса ранило. Зина осталась в группе заместителя Спрогиса майора Одинцова, потом выполняла задание с Колей Шлаковым… И все это в двадцать девичьих лет!
