Найф вел группу за собой. Он мог бы крутнуться, упасть, сшибить ногами заднего, задавить его быстро, отнять оружие, отбиться, перекатиться в тень, стреляя на ходу, скрыться — город был знаком… Или вовсе незнаком? Он шел, с удивлением не узнавая окружающего. Да и стальная цепочка, заканчивающаяся на его запястье, не давала почувствовать себя свободным.
Когда в него ткнул палец, и его выдернули из толпы, он не стал ждать расстрела, а упал, как подкошенный, под ноги караула, лежа ногами как ножницами сбил одного, перекатился в тень, кувыркнулся назад, вскочил и сразу прыгнул вверх, встречая ударом ноги того, кто кинулся к нему.
Но тут вспыхнул прожектор, ударив до слез по глазам, сзади навалились, кто-то врезал от души по затылку, лежащего его еще попинали, но без излишеств. Просто поучили. Особенно старался тот, которого он свалил первым. Ребер не ломали, но кровь пустили.
А когда его перевернули на спину и прижали руки ногами, подошел здоровенный мужик в рясе, посмотрел на него сверху и покачал головой:
— Не наш. Не здешний.
— Я из центра!
— Оп-па! Из центра? — раздалось от группы, темнеющей возле машины с прожектором. — Сюда его!
— Так, говоришь, из центра ты? И что там, в твоем центре? — спрашивали его, беззлобно тыча кулаком в лицо.
— Как — что? — не понял Найф.
— Ну, связь, там, еда, патроны, оружие, одежда, склады… Что там, в твоем центре? Что такое — твой центр?
Найф не понимал вопроса. Центр — это центр. Там власть, там руководство. Не будет центра — все рассыплется. Хотя, оно и так уже все рассыпалось.
— Да, — подтвердил он. — Еда, патроны, оружие, компьютеры, связь…
— Компьютеры? Бредишь, рыжий, фантазируешь? Какие могут быть сейчас компьютеры?
— Я знаю это место, — уверенно сказал он. — Я проведу.
Главное, решил он тогда, добраться до своих. Там, в центре, их встретят. Там все и разрешится.
Найфа пристегнули стальной не толстой, но крепкой — он проверил на разрыв — цепочкой к какому-то крюку, посадили в машину. А потом была поездка. Тот путь, что он проходил за три дня, они преодолели за три часа.
Теперь он стоял на площади и не узнавал ее. Где сохранившиеся здания? Где академия?
Здесь? За площадью, почти свободной от обломков, лежала куча щебня, а не тот большой дом, почти целый, который он видел, уходя отсюда.
— Вот…,- он звякнул цепочкой, махнув рукой. — Меня послали отсюда.
— Отсюда? Это — центр? Центр чего? Кому ты служишь?
Его не били, только спрашивали лениво. Били тогда, когда вязали. Били, когда спрашивали, а он не отвечал, пока не понял, что и как говорить. А теперь не били. Вопрос был задан с ленцой, протяжно, чуть в нос, с ясно слышащейся издевкой.
