Американка | страница 3
Дорис сказала, что слышала крик у сарая — на границе с землями Линдстрёмов.
— Словно резаный ягненок или вроде того, так только Бенку кричит, — объяснила она маме кузин на кухне кузин в доме кузин, где Дорис со временем, после смерти Бьёрна, сама станет дочерью, полноправной.
— Говорят — «поросенок», — поправила ее мама кузин. — Кричит как резанный поросенок.
— А я имела в виду ягненка, — возразила Дорис. — Потому что Бенку именно так кричит. Как ягненок, которого жалко. Как жертвенный агнец.
У Дорис Флинкенберг была особая манера говорить. Никогда нельзя было сказать — всерьез она или играет. А если играет, то в какую игру?
«Смерть одного — хлеб для другого», — вздохнула Дорис Флинкенберг на кухне кузин, блаженствуя оттого, что наконец-то и у нее появился свой дом, настоящий. «Смерть одного — хлеб для другого», только Дорис Флинкенберг могла сказать это так, чтобы прозвучало не цинично, а вроде почти нормально.
— Ну-ну, — все же пожурила Дорис мама кузин, — что ты такое говоришь?
Но в голосе ее прозвучала нежность, вроде как покой и облегчение. Потому что именно Дорис после смерти Бьёрна, дорогого сыночка, пришла в дом кузин и вернула маме кузин жизнь и надежду.
Разве мог кто тогда предположить, что через несколько лет и Дорис тоже будет мертва.
Это произошло в Поселке у озера Буле. Зачарованность смертью в юности. Была суббота, ноябрь, сумерки постепенно сменялись темнотой; Дорис Флинкенберг, шестнадцати лет, шла по знакомой лесной тропинке к озеру Буле, быстрыми уверенными шагами; надвигающаяся темнота ее не страшила, глаза ее успели к ней привыкнуть, да и тропинка была знакома, даже очень.
Была ли это Дорис Ночь или Дорис День, Королева Озера или кто-то другой — одна из тех ролей, которых она столько переиграла за свою жизнь? Неизвестно. Но это, кажется, уже и не важно.
Потому что у Дорис Флинкенберг был в кармане пистолет. Настоящий кольт, старый, конечно, но действующий. Единственная стоящая вещь, которую Рита и Сольвейг получили в наследство; какой-то предок, по слухам, купил его в 1902 году в магазине в том городе у моря.
Потом, после смерти Дорис, Рита станет клясться, что знать не знает, как пистолет, спрятанный в ее с Сольвейг сторожке, попал в руки Дорис Флинкенберг.
Это не будет явной ложью, но и не вполне правдой не будет тоже.
Дорис пришла к озеру Буле, поднялась на скалу Лоре, остановилась там и досчитала до десяти. Затем — до одиннадцати, двенадцати и четырнадцати и до шестнадцати и только тогда собралась с духом, чтобы поднять дуло пистолета к виску и нажать курок.