– Зачем ты это делаешь?! – летчик с трудом сдерживался, труп второго пилота, совсем молодого парня, лежал в проходе – тебя же убьют.
– Я приму шахаду – сказал молодой террорист – и попаду в рай. А ты в рай не попадешь. У Аллаха для русских свиней нет рая…
– Мне надо отлить.
Террорист – молодой, с неаккуратной, козлиной бородкой – остановился, уставился на сидящего в первом классе чиновника.
– Что ты сказал?
– Мне надо отлить… пожалуйста… мне надо в туалет.
Террорист захохотал, ткнул кяффира стволом автомата
– Ссы в штаны, грязная свинья! Вы все грязные свиньи, все!
– Как вы можете!?
Террорист рассвирепел, ударил чиновника стволом автомата по лицу – раз, затем еще раз. В глазах его плескалось опасное, сумасшедшее пламя ненависти.
– Ссы в штаны кяффир, ну! Ты, сын шакала. Ба-бах!!!
Последние слова террорист выкрикнул, чиновник вздрогнул – и на его светло-серых брюках начало расплываться темное пятно.
– А-ха-ха… Свиньи! Вы все грязные свиньи, свиноеды! Среди вас нет ни одного воина, ни одного мужчины!
– Али!
Молодой террорист с автоматом и крысиной бородкой обернулся на зов. Брат Джавад махнул рукой. Али подошел.
– Что ты делаешь?
– А… тут один кяффир… они все трусы, он обоссался. Все в порядке, брат.
– Не кричи. И не сквернословь. Воистину, Аллах спросит с нас, и даже наша шахада не искупит все грехи, разве ты хочешь предстать перед Ним со скверными словами на устах и нечистыми помыслами?
Али испугался. Все-таки он был очень молод.
– Аманту би-Лляхи ва русули-хи.********* Да простит меня Всепрощающий.
– Аллах, да простит всех нас. Будь осторожен.
Было просто омерзительно – чувствовать горячую, мокрую ткань, вдыхать омерзительную вонь, чувствовать нечистоту и унижение. Но это было нужно. Теперь он для него – всего лишь обоссавшийся от страха кяффир.
И пусть думает так.
– Рахья! Рахья! Во имя Аллаха, посмотри!
Рахья, которому было всего двадцать три года – подбежал к иллюминатору. Здесь, в первом классе, расстояния между сидения были такие, что можно было спокойно ходить по салону и подходить к любому иллюминатору.
В нескольких сотнях метров от самолета, держащего курс на северо-запад, висел остроносый, двухкилевой истребитель-перехватчик Гаккеля. Он был похож силуэтом на разъяренную кобру, его серый с хаотическими черными и голубыми пятнами окрас сливался с небом. Истребитель замер выше правого крыла Юнкерса, будто подвешенный к нему невидимыми нитями. Под крыльями висели ракеты…
– Они боятся нас… – сказал Рахья, стараясь унять, загнать как можно глубже в душу недостойный моджахеда страх, страх перед государственной машиной, перед Его Величеством и перед всеми его подданными, которым они четверо бросили открытый вызов – да… они боятся нас. Аллаху Акбар!
