В колчан на 24 стрелы добавлялось 4 таких звучащих стрелы, и это было подобно тому, как среди рощи поднимается высокая купа деревьев.
Воин был одет в доспехи, которые окаймляло золотое шитьё со львами в кругах, которые являлись пугающими крупными амулетами; на груботканное хитатарэ китайским узором[168] по чёрному полю вышито несколько кругов со львами.
Меч его с клееной гардой[169], покрытой чёрным лаком, достигал трёх сяку и пяти сун и был вставлен в ножны, завёрнутые в медвежью кожу[170]. Страшен был вид Тамэтомо, облачённого в лёгкие доспехи, со скромными оплечьями и наколенниками, с прижатым к боку луком, горделиво выступающего вперёд, покачивая шапочкой эбоси[171]. Так проявлялся гнев его, ибо напоминал здесь Тамэтомо злого демона Тохати Бисямона[172]. Казалось, нет таких демонов зла и духов болезней, которые посмели бы встретиться с ним лицом к лицу.
Но не только этим внушительным было зрелище. Для конных и пеших здесь не было ни таких пернатых, летающих по небу, ни таких зверей, бегающих по земле, которых не остановили бы они, стреляя из луков. Они были совершеннее Масакадо и Сумитомо[173], превосходили Садато с Мунэто. Это был герой, не имевший равного в древнюю эпоху, такой, который вряд ли встретится во веки веков. Хотя в старину знаменитые Тамура и Тосихито[174] нападали на злых духов, а Райко и Хосё разбивали войска злых демонов, он, получив повеление государя или поставив на первое место божественные силы, составил славу о своей собственной воинской силе.
Теперешний Тамэтомо — человек могучий и не уступает сильному чусцу, который вытаскивает горы[175]. Его рука, держащая лук, невелика, но в «искусстве ста шагов» он равен Чжао Ю[176]. Чжао Лян планы свои развивал в ставке[177], Цзисинь воспрял духом в экипаже[178], этот же в себе одном соединяет множество талантов, а посему в одиночестве шествует между древностью и современностью по воинскому пути умаления зла. Люди в изумлении раскрывали глаза, не было никого, кто бы, как говорится, от удивления и страха не тряс бы языком. Он ступал по следам ног своего отца Тамэёси и повиновался ему во всём. Кажется, один вид его поистине сметает прочь всё вокруг.
Новый экс-император раздвинул шторы в спальном павильоне и осмотрел его. Лик дракона[179] сейчас же изволил покрыться ямочками. Господин Левый министр пребывал в покоях, но государь проследовал своим взором вдаль и улыбнулся:
— Тамэтомо уже прибыл. Это действительно, действительно серьёзно! Говорят, он один равен тысяче.
