— Но ты придешь на встречу? Обещаешь?
— Обещаю.
Дженни следила за ним, прижавшись к стене остановки, пока он не сел в машину и не уехал.
«Я спасена, — подумала она. — Я ускользнула».
Тяжело дыша, с громко бьющимся сердцем, девушка откинула со лба волосы, поправила рюкзак на плечах и поспешила домой.
В записке на холодильнике говорилось, что мать ушла за покупками, а потом ей нужно будет встретить в аэропорте отца. «Буду к половине седьмого. Приготовь, пожалуйста, что-нибудь к ужину».
Дженни свалила с себя отяжелевшие от дождя рюкзак и куртку прямо на пол и разочарованно вздохнула. Ей очень хотелось поговорить с матерью и просто не хотелось быть одной.
Дрожа от холода, в промокшей одежде, она прошлепала на кухню к телефону.
«Полиция обязательно заберет Росса, — уверила она себя. — И все будет в порядке».
Она поднесла трубку к уху.
Тишина, гудка не было.
Она нажала на сброс несколько раз.
Тишина.
Вообще, такое часто случалось во время сильных гроз: рвались линии.
Дженни с трудом проглотила ком в горле, пытаясь обуздать нарастающую панику.
«Я совсем одна…»
И телефон, как назло, вырубился.
В половине девятого Дженни нервно ходила взад-вперед по комнате. Все занавески в доме были задернуты и зажжены все огни.
«Где же папа с мамой?»
Она в тысячный раз послушала трубку: линия все еще не работала.
С горестным стоном Дженни положила ее на место.
«Росс, должно быть, сейчас у ярмарки, гадает, почему я не пришла».
Она потерла ладони одна о другую, подышала на них. От постоянного ощущения холода ее не спасли ни горячая ванна, ни сухое белье и толстый свитер.
Вдруг Дженни услыхала чьи-то шаги на крыльце.
— Ну, наконец-то! — закричала она, не сдержавшись. — Наконец-то вы пришли!
Она скатилась с лестницы к парадному входу и распахнула дверь.
Радостная улыбка сошла с ее лица:
— Росс!
Наполовину освещенный фонарем от крыльца, он пристально на нее смотрел.
— Кажется, ты забыла о нашем свидании? — сказал он.
— Тебе нельзя заходить! — взвизгнула она. — Родители спят наверху, ты их разбудишь!
Она попыталась захлопнуть дверь, но Росс успел вставить ботинок в проем.
— Не беспокойся, — холодно сказал он. — Я могу быть очень тихим.
