Вагон уютно подрагивает, и ты проваливаешься в сон. Где-то там, на окраине сна, скрежещет железо. То ли в самом деле спишь, то ли дремлешь… Когда проводник будит тебя, какое-то мгновение ты пытаешься сообразить, где находишься.
— Просыпайтесь, пожалуйста, и поскорее покиньте поезд.
Голос громкий, но какой-то бесцветный. За окном ночь. В зазоре между злостью и досадой ты растерянно спрашиваешь: «Разве мы уже в Париже?» Ты говоришь так же громко, как проводник. Собственно, это был не вопрос — ты просто стараешься выиграть время: твое подсознание желает убедиться в том, что произошла какая-то ошибка. Без тени сочувствия проводник заявляет: «Нет, до Парижа еще далеко, но мы подъезжаем к французской границе. Могу вам сообщить, что во Франции в полночь начинается всеобщая забастовка, так что ни один поезд дальше не пойдет. Прошу приготовиться к выходу».
Ты растеряна — будто кто исподтишка ударил тебя кулаком. Тебе еще не стало по-настоящему обидно, ты еще не успела даже рассердиться, жаловаться тоже некому. Ты слышала, что французы собираются бастовать, но в телевизионных новостях все это выглядело как подготовка к какому-то веселому празднику. Но вот тебе велят выметаться из поезда, а ты думаешь только о том, что между новостями и твоей жизнью возникла какая-то нелепая связь.
— Надо же, как повернулось… Что же теперь делать? — жалостливо бормочешь ты, пытаясь вызвать в проводнике хоть какое-то сочувствие.
Если выступление в Париже не состоится, это влетит в кругленькую сумму. Ты мысленно щелкаешь костяшками на счетах, и на тебя тут же накатывает смутное беспокойство.
Совсем недавно ты читала про движение сопротивления в Южной Африке в эпоху апартеида. Посреди ночи полиция врывается в дом, тебя тащат в участок, ты не знаешь, в чем дело, а тебя пытают и убивают. Но сейчас все по-другому: рабочие объявляют забастовку, и ты чувствуешь, что следует проявить солидарность. Нужно встать плечом к плечу, прокричать «я с вами!», улыбнуться и переместиться из поезда в ночь прямо в ночной рубашке. Наверное, в мире есть такие несчастные страны, где забастовки просто невозможны. Люди там думают так: чем доставлять неудобства клиенту, лучше уж самому подохнуть с голоду. Другое дело — Франция, где железнодорожник чувствует себя сильным и уверенным. Да, было бы здорово присоединиться к ним. Правда, непонятно, что будет с выступлением в Париже и твоим гонораром…
Как-то сама собой в твоих словах появляется обвинительная нотка: «Мне надо в Париж по работе. Как же я туда доберусь?»
