По прошествии долгих лет, в течение которых жажда смерти соседствовала в Девкалионе с приступами ярости, он открыл для себя смирение. Указ, запретивший ему поднять на себя руку, исходил из более могучего и бесконечно более таинственного источника, чем Виктор. Ему запретили самоубийство, потому что у него была цель жизни, даже если тогда он и понятия не имел, что это за цель. Тем не менее только после выполнения этой миссии он мог рассчитывать на полный покой.
Двести лет спустя миссия, о которой шла речь, привела его в Луизиану, на эту вонючую свалку, куда вывозили и мусор, и трупы. Буря – это не только гром, молния, ветер и дождь. Восстановление справедливости, приговор, казнь и вечное проклятие – тоже буря.
По его левую руку, далеко-далеко в западном котловане, мерцали огни. Дюжина маленьких огоньков двигалась один за другим, словно факелы, которые несли идущие колонной люди.
Эрика с минуту простояла над телом Кристины, пытаясь понять, почему Виктор пристрелил ее.
Хотя Кристина вроде бы убедила себя в том, что она – уже не она, а кто-то другой, никакой опасности домоправительница не представляла. Наоборот, запутавшаяся, сбитая с толку, она вдруг превратилась (пусть и утверждала, что она «не такая хрупкая душа») в застенчивую, неуверенную в себе девушку.
Тем не менее Виктор всадил четыре пули в два ее сердца. И дважды пнул в голову, после того как Кристина умерла.
Вместо того чтобы завернуть во что-нибудь тело, приготовив его к отправке в «Руки милосердия», и начать отчищать кровь, как ей приказали, Эрика удивила себя, вернувшись в апартаменты тролля в северном крыле. Тихонько постучала, мелодично промурлыкала: «Это я, Эрика», – потому что не хотела тревожить маленького человечка, если тот сидел в углу, сосал пальцы ног, а его разум отправился в красное место, чтобы отдохнуть.
Он так же тихо ответил: «Заходи». Голос его долетел до нее только потому, что она прижалась ухом к двери.
Эрика нашла Джоко в гостиной, сидящим перед темным камином, как будто его согревало невидимое пламя.
– Ты слышал выстрелы? – спросила она, сев рядом.
– Нет. Джоко ничего не слышал.
– Я подумала, ты мог их услышать и испугался.
– Нет. И Джоко не жонглировал яблоками. Не Джоко. Не здесь, в этой комнате.
– Яблоками? Я не приносила тебе яблоки.
– Ты очень добра к Джоко.
– Ты хотел бы яблок?
– Лучше три апельсина.
– Апельсины я принесу тебе позже. Ты хочешь чего-нибудь еще?
Хотя некоторые гримасы уродливого лица тролля могли вызвать инфаркт у целой стаи волков, Эрика находила его милым. Если не все время, то иногда, как сейчас.
