И в сравнении с Эрикой Четвертой она обладала серьезным преимуществом: у нее был Джоко. Она могла должным образом проинструктировать его: всегда быть начеку, выискивать потенциально вредные знания. С таким цензором она могла не опасаться, что прочитанные книги принесут ей какой-то урон. Если Джоко найдет, что в книге содержится вредная информация, она вернет ее на полку и выберет другую.
Войдя в библиотеку, Эрика увидела Кристину, поднимающуюся из-за письменного стола, с книгой и конвертом в руке. Ей же полагалось быть в общежитии для прислуги.
– Что вы тут делаете в такой час? – спросила Эрика.
– Господи, как вы меня напугали, – Кристина задвинула стул в нишу между тумбами письменного стола. – Я выбирала книгу, чтобы послать доброй знакомой, и написала теплую сопроводительную записку, в которой извинилась, что пишу ей до неприличия редко.
Кристина вроде бы говорила с легким английским акцентом.
– Но эти книги не принадлежат вам, – указала Эрика.
Кристина расправила плечи и вскинула голову, что могло восприниматься как вызов.
– Я склонна думать, что все книги моего мужа принадлежат и мне.
– Вашего мужа? – переспросила Эрика.
– Да, миссис Дэнверс, именно моего. Ребекка ушла. Я полагаю, вам пора с этим свыкнуться.
Эрике не требовались никакие знания из книг, чтобы понять, что у Кристины, как говорил Виктор, нарушение функционирования. Прошлым утром Уильям, дворецкий, откусил семь из десяти пальцев, когда у него случилось «нарушение функционирования». Но у Кристины это отклонение от нормы проявлялось иначе, без членовредительства.
Подойдя к домоправительнице, Эрика протянула руку к книге.
– Я все сделаю для вас.
Но Кристина прижала книгу и конверт к груди.
– Нет, благодарю вас, миссис Дэнверс. Утром я попрошу Кристину запаковать их и отнести на почту.
* * *
В великолепно сшитом синем костюме, ослепительно белой шелковой рубашке, полосатом (сапфир-янтарь-изумруд) галстуке и с выглядывающим из нагрудного кармана пиджака янтарным платочком, Виктор смотрел на свое отражение в зеркале и видел человека, отличающегося безупречным вкусом и рожденного, чтобы править людьми. Пистолет в плечевой кобуре нисколько не портил силуэт.
Поскольку зеркал хватало и в «Руках милосердия», Виктор вышел из гардеробной. Пересекал спальню, когда зазвонил его мобильник.
Он остановился у двери в коридор и, после короткой заминки, принял звонок.
– Да?
– Мой драгоценный господин, мой великолепный громила, мы готовим тебе место упокоения, – сообщила ему Эрика Четвертая. – Здесь, на свалке.
