— Привет, — говорит пьяница.
— Здравствуйте.
— Ты заставил меня ждать, — говорит пьяница.
Валлас оборачивается. И здесь тоже нет уединенного столика, где можно было бы спокойно посидеть.
Ему не хочется подниматься в свою комнату, которая помнится ему унылой и где, должно быть, очень холодно. Он подходит к бару, где за стойкой сидят уже трое.
— Ну что, — кричит у него за спиной пьяница, — не присядешь, что ли?
Трое мужчин сразу поворачиваются к нему и без всякого стеснения его рассматривают. На одном из них грязный комбинезон механика, двое других одеты в толстые шерстяные матроски темно-синего цвета с большими отложными воротниками. Валлас думает, что его буржуазная одежда выдает в нем полицейского. Фабиус начал бы с того, что переоделся матросом.
…Входит Фабиус. Он в синей матроске и идет вразвалочку — якобы отголоски качки.
— Что за улов сегодня, — бросает он всей честной компании. — Можно подумать, что всех селедок уже рассовали по банкам…
Все трое смотрят на него с удивлением и подозрением. Двое других посетителей, которые стояли возле печки, прерывают свой разговор, — хотя тот и жарок, — чтобы тоже на него посмотреть. Патрон проводит тряпкой по стойке.
— Ну что, идешь? — повторяет в наступившей тишине пьяница. — Я тебе загадку загадаю.
Два моряка, механик и те двое возле печки снова погружаются в течение своего времени.
— Сделайте, пожалуйста, для меня грог, — говорит Валлас патрону.
И идет за первый столик, так чтобы ему не было видно пьяницы.
— Все такой же вежливый, — констатирует последний.
— Я вполне могу, — говорит кто-то, — идти по отношению к каналу по косой и все равно двигаться по прямой. Вот так!
Патрон снова наливает трем сидящим у стойки мужчинам. Двое других опять ушли в свой спор; их разделяет значение слова косая. Оба пытаются доказать свою правоту, крича что есть силы.
— Ты дашь мне сказать?
— Да только и говоришь!
— Ты не понимаешь, говорю тебе: я могу идти прямо, двигаясь при этом по косой линии — по косой в отношении канала.
Другой задумывается и невозмутимо замечает:
— Ты свалишься в канал.
— Так ты отказываешься отвечать?
— Послушай, Антуан, ты можешь говорить все что угодно, но я никак не могу взять в толк: если ты идешь по косой, ты не можешь идти прямо! Пусть даже по отношению к каналу или к чему угодно.
Малый в серой куртке и шапочке фармацевта считает, что приведенный им аргумент не может вызвать никаких возражений. Его противник презрительно пожимает плечами.
