— Эту тему мы уже закрыли, мой мальчик. А теперь уходи.
Дюпон с решительным видом направляется к сыну; по глазам юноши он видит, как того начинает охватывать паника… паника и ненависть… Он повторяет:
— А теперь уходи.
Жан хватает первое, что ему попадает под руку: тяжелое пресс-папье с острыми углами. Он замахивается им, готовый ударить. Дюпон отступает и тянется к пистолету.
Но Морис заметил его жест и тут же оказался перед ним, собираясь взять его на мушку:
— Брось это и вынь руку из кармана.
Потом они умолкают. Дюпон сознает, что чувство собственного достоинства не позволяет ему оказаться в столь унизительном положении — когда ему тыкают — в присутствии сына.
— Сейчас приедет полиция, — говорит он. — Я знал, что вы здесь, что вы меня поджидаете. Перед тем как войти, я зашел в спальню позвонить.
— Легавые? — говорит Морис. — Я что-то не слышу.
— Они не заставят себя долго ждать, будьте спокойны.
— Нам вполне хватит времени, чтобы объясниться.
— Они будут здесь с минуты на минуту.
— Телефон перерезан еще два дня назад, — говорит Жан.
На этот раз возмущение достигает своего предела. Все происходит, как вспышка молнии: резкое движение профессора, пытающегося достать свой пистолет, выстрел, который бьет ему прямо в грудь, и истошный вопль юноши:
— Морис, не стреляй!
4
Но шефа, похоже, не убедили. Он не осмеливается отбросить без всякого обсуждения гипотезу, выдвинутую помощником, ведь кто его знает: а что если именно в этом и заключается правда, как он тогда будет выглядеть? И потом, нужно каким-то образом объяснить все темные места и нестыковки этого дела… Его беспокоит в этой теории главным образом то, что она привлекает к участию — и даже к обвинению — слишком высокопоставленных лиц, нападать на которых может быть просто опасно — неважно, виновны они или нет. Он говорит:
— Мы не имеем обыкновения, здесь… в разведывательной службе администрации Президента, мы не имеем обыкновения работать на основе столь расплывчатых предположений…
Он охотно бы отпустил, по ходу рассуждений, какую-нибудь злую шуточку в адрес Отдела расследований и «великого Фабиуса», но предпочел сдержаться: еще не время.
В надежде увести своего помощника, хотя бы на время, со скользкой дорожки, на которую тот собирается вступить, он предлагает ему отправиться с заданием на место происшествия: таким образом он смог бы побеседовать с местными представителями полиции и с врачом, который записал свидетельские показания профессора Дюпона и одновременно принял его последний вздох; он мог бы также посмотреть, не появилось ли в особняке жертвы какой-нибудь новой улики; он мог бы… Но помощник в знак отрицания качает головой. Совершенно бесполезно ехать попусту терять время в этот унылый провинциальный городишко, дремлющий в густом тумане Северного моря. Он там ничего не увидит, абсолютно ничего. Это здесь, в столице, разыгралась эта драма…
