Я знал, куда они направляются. К каменистой тропинке, туда, откуда начинался подъем к вершине. Карабкаться по этой тропинке — своего рода наказание; в выборе места явно поучаствовал Святоша: это в его духе. Он хотел покаяния. И вероятно, света — света на этой крутой тропе, истинного света мира. А еще он хотел испытать то странное, знакомое нам чувство, что охватывало нас там, наверху, — словно частичка нежности оставалась с нами, когда все вокруг превращалось в твердь. Мы сбегали из обычной жизни в колдовской мир.
Я смотрел, как они уходят, и немного им завидовал. Мы достаточно хорошо друг друга знаем, чтобы обращать внимание на мелочи. Бобби, собираясь в дорогу, часто вел себя странно: на сей раз он надел явно неподходящую обувь, словно не собирался в дальний путь. Я спросил его, уверен ли он в том, что хочет совершить это путешествие. Он пожал плечами. Как будто ему, в сущности, все равно.
В первую ночь они разбили лагерь у начала тропинки. Поставили палатку, когда уже стемнело, и тут рюкзак Святоши, который он прислонил к камню, покатился вниз. Рюкзак оказался плохо застегнут, и оттуда посыпалась всякая всячина, необходимая в походе. А еще при свете газового фонаря блеснул какой-то металлический предмет — Бобби не сразу сообразил, что это такое. Святоша отправился складывать вещи обратно в рюкзак, потом вернулся в палатку.
— Зачем тебе пистолет? — спросил его Бобби с улыбкой.
— Да так, низа чем, — промолвил Святоша.
Это происшествие сыграло свою роль, но, вероятно, еще больше на них повлиял ночной разговор. Утром они двинулись вверх по тропинке, молча, словно чужие. Святоша, когда поднимается, обычно непоколебим, и в тот раз он тоже шел вперед упорно, не обронив ни слова. Бобби отстал, тем более что неудобные ботинки мешали ему идти. Подул восточный ветер, потом полил дождь. Холод стоял собачий. Святоша шагал ровно, время от времени делая короткие остановки, — и не оборачивался. В какой-то момент Бобби что-то крикнул ему снизу. Святоша взглянул на него. Бобби заорал, что ему все надоело и он намерен вернуться. Святоша покачал головой и зна́ком попросил его прекратить валять дурака и продолжить путь. Но Бобби об этом и слышать не хотел, он громко кричал и едва не плакал. Тогда Святоша спустился на несколько метров — медленно, внимательно глядя себе под ноги. Подобрался поближе к Бобби и раздраженно спросил, какого черта тот вытворяет.
— Да так, — ответил Бобби, — просто я возвращаюсь.
